Никогда ты. Глава 4

[pikame-jinda]

Так, автору упорно кажется, что его заносит в описания того, что никому не нужно... Да? Или?... Надеюсь на Вашу помощь))

Название: Никогда ты
Автор: Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: миди (хорошо, если не макси=_=)
Предупреждение: автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Глава 1

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165252482.htm

Глава 2

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165417357.htm

Глава 3

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166092833.htm

Глава 4

На пресс-конференцию Томохиса благополучно проспал. Добросовестно прозвеневший будильник он вырубил даже не открывая глаз, после чего вернулся в объятья Морфея. Разбудил его шофер, которому надоело ждать айдола у подъезда, и спокойно сообщил, что конференция начнется через полтора часа, а на улицах вообще-то утренний час-пик. Матерясь и спотыкаясь, Пи плюхнулся в машину, едва успев побриться, почистить зубы и, собственно, одеться.
В гримерке царила обычная предстартовая суета – Томо ввалился в нее, больно стукнувшись плечом о дверной косяк, и сразу согнулся в поклоне.
- Прошу прощение за опоздание! Мне действительно очень жаль! – на мгновенье все стихли, а потом Пи с облегчением услышал голос Кимуры-сан – главного режиссера дорамы.
- Ничего, Ямашита-кун, ты успел. Переодевайся, пожалуйста, и начинай наносить мейк-ап. Сейчас уже придет гример, но пока она будет заниматься Каменаши-кун, ты как раз подготовиться…
- Хэ?! – напрочь забыв о правилах приличия, Ямапи резко выпрямился. Кимура не бредил: за одним из гримировочных столиков сидел Каме.
- Что ты здесь делаешь?! – ошалело поинтересовался Томохиса, параллельно извиняясь перед режиссером очередным поклоном.
- А не видно? – Казуя невозмутимо закрыл флакон с тональным кремом и взял кисточку для пудры. – Готовлюсь к пресс-конференции. Кстати, глянь сценарий. А твоя одежда вон там, - Каме ткнул пальцем себе за спину и вернулся к своему занятию.
- Ты же должен быть в больнице! Ты же… черт, ты позавчера кровью…
- Ямапи.
Каменаши крутанулся на стуле, поворачиваясь к Томо лицом.
- Мы не одни, - прошипел он, недовольно хмурясь. – Переодевайся, пожалуйста.
Пару секунд Пи переваривал услышанное, а потом молча отошел к стойке с одеждой.
То, что Каменаши на него злился, было вполне очевидно. И сейчас внутри Томо шла ожесточенная борьба: одна его часть всячески протестовала против такого отношения, а вторая понимающе соглашалась – и тревожилась.
Напяливая на себя очередные дизайнерские изыски, нанося грим, позволяя стилисту работать с прической и лицом, Ямапи бросал на Казую беспокойные взгляды.
Каме явно все еще было плохо: он старался не делать резких движений, лицо было слишком бледным, даже не смотря на грим, и он периодически клал ладонь на живот и едва заметно морщился от боли. Однако, Пи не мог не признать, что стилисты сделали все возможное, чтобы Казуя выглядел здоровым – белые узкие джинсы, белая ассиметричная футболка с серебристым принтом, замшевые угги и длинный вязаный кардиган голубого цвета были очень правильным выбором. Белый в одежде накидывал несколько килограмм на того, кто ее носит, свободные вязаные вещи играли ту же роль, скрадывая к тому же угловатости фигуры, а длинные рукава отлично скрывали следы от уколов на руках. Объемная прическа сделала овал лица мягче, длинная челка, спадая на глаза, скрыла залегшие под ними тени. Каменаши стал похож на красивую куклу. И никто не хотел думать о том, что куклам тоже бывает больно.

- Ты точно сможешь продержаться три часа? – вполголоса спрашивает Пи, не отрывая взгляда от сценария пресс-конференции. В его голосе слышится напряжение, поэтому Каме не выворачивает свои иголки и отвечает вполне мирно:
- Думаю, да. Ты что ли не выходил на сцену с температурой? Или травмами?
Ямапи неопределенно мотнул головой и поджал губы.
Каменаши был прав. И он был не прав, потому что он был не Пи – и даже сравнивать нечего! Куклам положено сидеть в красивом домике, получая ежедневные порции в виде любви и восхищения окружающих. Нет, Каме определенно был не прав.
- Пять минут до начала! – крикнул кто-то, заглянув в гримерку. Томо и Казуя поднялись со своих мест, собираясь на выход. В руках Каме была бутылочка с водой.
- Тебе разрешили пить?
- А?.. – растеряно оглянулся Каменаши. – Ну, да… Лучше бы они позавчера это разрешили!..
Томохиса остановился.
- А ты помнишь… то, что было позавчера… вечером?
Казуя опустил взгляд. На полу не было ничего интересного, и вряд ли он стоил того, чтобы так пристально его разглядывать, но…
- Нет. Не помню.
На секунду повисшая пауза, была разрушена легкими шагами и стуком закрывшейся за Каменаши двери. Оказавшись в коридоре, он прислонился к стене и болезненно сморщился, прижимая ладонь к животу и слегка сгибаясь.
Однако же, врать было больнее.

Ненавижу журналистов!
Пи раздраженно скреб пяткой ботинка пол под своим стулом – и старательно улыбался. Вместо запланированных трех часов, они отвечали на вопросы почти четыре. Интерес к дораме, которую еще даже не начали снимать, был явно выше, чем рассчитывали продюсеры. Поэтому бесконечные вопросы-ответы продолжались, бутылочка с водой возле Каме опустела, а сам он все чаще украдкой прижимал ладонь к животу – и тоже старательно улыбался.
Томо тяжело вздохнул и как можно ненавязчивей подвинул к Каме бутылку со своей стороны. Тот увидел и, едва заметно шевеля губами, прошептал «спасибо».
Им обещают последние два вопроса. Пи раздраженно фыркает в ответ на это, предварительно прикрыв лицо рукой, а Каменаши облегченно прикрывает глаза и расслабляется. Слишком рано.
- Как вы думаете, Каменаши-сан, с Ямашитой-сан в реальной жизни легко строить романтические отношения?
-Да, если вы не боитесь об него пораниться, - ни секунды не задумываясь, выдает Казуя, и только потом понимает ЧТО сказал.
Ямапи приходится собрать весь свой актерский талант, чтобы не сделать так, как сделали все сидящие в зале: ошалело вытаращить глаза и открыть рот от удивления.
Что ты творишь, Каме?..
- Хээээ?! – Пи весело хохочет и поворачивается к другу. – Каменаши-кун, тебя спросили обо мне, а не о моем герое! Ты портишь мне имидж, нэ? – и Томо беззлобно пихает его локтем в бок.
По лицу Каме пробегает тень отчаянья, но он тоже быстро берет себя в руки и начинает смущенно смеяться, склоняясь перед Пи в извинениях. Он сбивчиво объясняет, что да – это он про Сина, а не про Ямашиту и просто не понял вопроса и при этом совершенно очаровательно краснеет. Зал благодушно, в едином порыве кивает, неизбежно попадая под обаяние Каменаши. На этой веселой неразберихе конференция наконец-то заканчивается, журналисты и стаф покидают зал, оставляя айдолов вдвоем.
Каме выдыхает и бессильно утыкается лбом в прохладную поверхность стола. Пи хочется последовать его примеру – он вымотан и растерян, но сейчас это – плохая идея.
- Посиди тут, - просит он, вставая со стула, - я принесу твою одежду и вызову такси. Тебе же надо вернуться в больницу…
- Не надо, - тихо возражает Каме, не поднимая головы. – Меня выписали сегодня утром.
Томохиса сдерживается, чтобы не сматериться (в какой уже раз за день?) – и вместо этого идет в гримерку. Быстро переодевается сам и без труда находит джинсы и футболку Казуи, в которых его увезли в больницу. Вместо обуви – а Каме увозили в носках, это он помнит совершенно точно, под стулом стоят больничные шлепки. На гримировочном столике обнаруживается пакетик с лекарствами и бланк с предписаниями врача, первой строчкой в котором стоит: «строгий постельный режим и дробное питание каждые три часа». Ямапи запрокидывает голову, и некоторое время пялится в потолок, а потом принимает решение.

Они садятся в такси – и Казуя сразу сгибается на заднем сидении, отключаясь от реальности. Он, кажется, даже не слышит, что Пи называет таксисту свой адрес – а может, думает, что Ямашита просто решил добраться до дома первым. Когда, спустя полчаса, Томохиса легко трогает его за плечо и просит выйти из машины, Казуя автоматически выходит и только потом понимает, что Пи привез его к себе.
Наверное, ему нужно возражать, попробовать остановить отъезжающее такси – но сил на это нет. Поэтому Каме просто выжидающе смотрит на Ямашиту и тот, слегка теряя уверенность под этим взглядом а-ля «видишь-я-не-возражаю-но-ты-все-равно-объясняйся», сбивчиво выдает:
- Один ты все равно сейчас не сможешь. А у нас съемки послезавтра. И сценарий ты почти не читал, и… просто позволь мне это сделать и все!
Последняя фраза выходит слегка раздраженной – Пи не привык быть таким…заботливым и его сейчас все смущает. Да что там, он даже не уверен, что это хорошая идея – поселить Каменаши у себя и фактически стать ему мамочкой. Это абсолютно не его амплуа, но отправить полудохлую черепаху в его квартиру болеть в гордом одиночестве – и непонятно, кто ему будет готовить и что делать, если Казуя опять свалится в обморок – все это кажется еще более неправильным. Поэтому раздражение в голосе подкрепляется действиями: Томохиса берет Каме за предплечье и тянет в дом. В конце-концов, поговорить можно и в квартире.

Каменаши не сопротивляется, когда Пи хватает его за руку и тащит за собой – сил едва хватает, чтобы стоять на ногах. Одновременно хочется есть и спать, поэтому, когда Томохиса, оказавшись в квартире, ведет и усаживает его на диван в маленькой гостиной, Казуя испытывает чувство благодарности.
Он с облегчением откидывается на мягкие подушки и закрывает глаза – ему кажется, что всего на мгновение, но он понимает, что это не так, когда его укутывает мягкий плед, а в руки опускается теплая пиала. Приходится разлеплять тяжелые веки и потрясти головой, чтобы немного прийти в себя. Когда это удается, он видит перед собой Ямапи - тот придерживает пиалу, сжимая ее в пальцах Казуи, и что-то говорит.
- Каме! Каме, не засыпай пока! – слова, наконец, обретают смысл и он кивает, давая понять, что все в порядке. – Выпей это, хорошо? Тебе уже давно надо поесть…Давай, пей.
Пи немного неуклюже поднимает пиалу, которую держит Казуя. Тот послушно делает глоток того, что на поверку оказывается мисо-супом, и, улыбаясь, перехватывает чашку сам.
Каме пьет суп торопливо и жадно – так, что Томо тоже не может сдержать улыбки. Когда с супом покончено, он забирает у Казуи чашку и получает очередное тихое «спасибо».
- Пожалуйста. Каме, я сейчас уеду. У меня фотосессия через час, но это вроде ненадолго, там досъемка. На обратном пути могу заехать к тебе, только скажи, что привезти.
Пи говорит короткими предложениями, параллельно собирая сумку: бросает в нее диски для Коямы, бумажник, футляр с солнечными очками и сценарий – возможно, на фотосете будет время его посмотреть. Он уже в рабочем режиме и Каме опять улыбается: это напоминает ему о временах Нобуты.
- Каме, так что? – Томохиса уже на пороге гостиной и ждет ответа.
- Привези телефон и из одежды чего-нибудь. И сигареты – я хочу куриииить! – Каме сворачивается клубком на диване и закрывает глаза. Пи тихо усмехается – Каменаши неисправим. Он бросает «я ушел» не надеясь на ответ, и замирает, вдруг услышав сонное «счастливого пути» с дивана. Ямашита оборачивается, но Каме, кажется, уже спит.

Фотосессия и впрямь оказалась короткой: несколько групповых снимков сделали быстро, и Ямапи, забрав, как и обещал, вещи Каме, вернулся домой около девяти вечера.
Квартира встретила его мягким полумраком: в прихожей свет горел, а в гостиной работал только телевизор. Бросив пакеты на пол, Пи прошел в комнату.
Каме обнаружился там же, где он его оставил и в той же позе: лежал клубочком на диване и смотрел бейсбольный матч.
- Я дома, - сообщил Томохиса о своем присутствии. Казуя повернул голову.
- С возвращением… Как все прошло?
- Обычно, - пожал плечами Ямашита. – Как ты себя чувствуешь?
- Ммм… - промычал Казуя вместо ответа и снова уставился на экран.
- И как я должен это понимать? – фыркнул Пи. – Ладно, давай по-другому. Болит что-нибудь?
- Ну… если лежать, то не особо, - нехотя признался Каме.
- Угу. Есть хочешь?
- Немного.
- Чего еще хочешь? – продолжал терпеливо допытываться Ямашита. Теперь фыркнул Казуя.
- Пи, ты прямо добрая фея какая-то! Хочу в ванну и курить.
- Очень смешно! – Томо прошел обратно в прихожую и поднял пакеты с пола.- Я сейчас придумаю что-нибудь на ужин, а ты иди отмокай. Без сигарет пока обойдешься.
- Угу… Пи?
- А? – Томохиса обернулся и вздрогнул от неожиданности: Каме совершенно бесшумно подошел к нему сзади и теперь стоял близко-близко, щуря от света заспанные глаза. Мелированные пряди вперемешку с темными торчали в отнюдь не живописном беспорядке, футболка безнадежно помялась – Казуя был таким теплым, мягким, домашним, что Томохиса едва сдержался, чтобы не прижать его к себе.
- Я… - голос Каме внезапно осип, и он откашлялся, прочищая горло. – Я тебе очень благодарен… за все это. Правда, - Казуя престал разглядывать пуговицы на рубашке Ямашиты и поднял на него взгляд. – Спасибо!
Сердце ухнуло, глухо впечатываясь в ребра, и Пи судорожно сглотнул. Понадобилась вся его сила воли, чтобы вместо изнасилования Каменаши, кивнуть головой, изобразить улыбку и, обхватив последнего за плечи, мягко развернуть в сторону ванной.
- Иди. Дверь не закрывай, я принесу тебе полотенце и одежду.
- Угу… - к счастью, Каме послушно скрылся в указанном направлении и Ямапи перевел дух.

«Это будет очень, очень тяжелое время» - невесело думал Томо, взбивая в высоком бокале пару яиц. Весело тренькнула рисоварка, сообщая, что рис, собственно, готов. А следом вдруг раздался звонок в дверь.
- Хэ? – Томо поплелся в прихожую, не имея ни малейшего желания принимать посетителей – да еще после такого насыщенного дня. Не удосужившись даже глянуть на экран видеофона, он распахнул дверь и замер на пороге.
- Джин?....