[lib1]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[lib1]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[msvb]

С наступившим 2016 годом вас! Этот кд принес кучу радости фанатам пикаме, в том числе и мне.
И по этому поводу хочу представить мое скромное фанвидео ^_^

@темы: video, pikame, yamapi, kamenashi kazuya

---

[~Adell]

Если вдруг тут ещё есть кто-то живой, то, может быть, кому-нибудь что-нибудь нужно из приведённого ниже списка.
Хочется расстаться с вещами, а то они пылятся и плачут.
Всё в отличном состоянии - было вскрыто, отсмотрено крайне аккуратно и убрано обратно в коробки.

Связь через U-MAIL

Условия:
Продаю в Москве. Пересылка в другие города - за счёт покупателя по полной предоплате. Пересылка от 150-200 рублей (в зависимости от веса посылки), чеки предоставлю.
Комиссия за перевод средств - также за счёт покупателя.

Сумка с KAT-TUN
~25x35 см
Нигде не протёртая и не порванная, принт целый-невредимый, молнии рабочие. У сумки внешний карман (с принтом), одно большое отделение + маленький кармашек внутри.
500 рублей



Календари NewS
2007-2008 - 1300
2008-2009 - 1300
2009-2010 - 1300
2010-2011 - 1300

фото

И сингл ЯмаПи
YamaPi Loveless (regular) - 300
YamaPi Loveless (limited с буклетом и наклейкой) - 600

+1

запись создана: 16.09.2015 в 01:46

---

[JRokku] Японская музыка, J-Rock

[JRokku]

Сайт - jrokku.net
Группа ВКонтакте
Сообщество на diary - "Наш фетиш j-rock"

Ощути силу японского рока внутри себя..
Проникнись атмосферой азиатского кино..

---

Никогда ты. Часть 2, главы 6,7,8. Закончен!

[Дила]

Ну вот и... Дожили)) Фик дописан, история закончена. Наверное, не все остануться довольны такой концовкой - простите! Когда два года назад я складывала это у себя в голове, все было именно так. Поэтому, ничего менять я не стала: даю слово, что фанф в неизмененном виде 2-летней давности))

И спасибо вам! Тем, кто поддерживал, тем, кто читал, ждал, теребил меня!
Тем, кто хмурился, недовольничал и сопел - вы просто молодцы! Потому что я сомневалась, мучилась, что-то исправляла - и шла дальше.
Я вас всех очень люблю!

С Наступающим, мои дорогие! Пусть этот год будет ярким!!!

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: закончен
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси

Глава 6

Несколько дней Каменаши сидит на мягкой кушетке напротив стекла, разрисованного бабочками и котятами. За стеклом – отделение интенсивной терапии для больных и недоношенных детей, хотя детей здесь немного и почти каждый день кого-то переводят в обычные палаты.
Сюда пускают родителей и тревожно-квохчущие мамочки регулярно появляются здесь: покормить тех, кого разрешено кормить, подержать своих малышей на руках или хотя бы просто посмотреть на них через прозрачную стенку специальных капсул-инкубаторов. И только к одному ребенку никто не приходит, ну, может, кроме медицинского персонала. Как будто специально, именно его капсула оказывается самой близкой к тому месту, где сидит обычно Казуя.

Почему-то на него никто особо не обращает внимания: в детском отделении никому нет дела до топ-айдола Каменаши. Хотя, возможно, его просто не узнают: приходя сюда, Каме надевает медицинскую маску и прячет волосы под тонкую трикотажную шапку.
Самое смешное, что появившись здесь впервые, он не планировал приходить сюда снова, но в отделении так спокойно, что на следующий день Казуя нарушает свои планы.
В конце концов, думает Каме, не все ли равно где сидеть? И опять устраивается вместе со своей капельницей на серой больничной кушетке.

Разумеется, он понимает, что «ничейный» младенец, скорее всего, и есть ребенок Мари – во всяком случае, это точно девочка. Казуя почему-то не думает о ней, как о ребенке Томохисы, хотя, наверное, должен.

На пятый день его походов сюда происходит то, что заставляет его навсегда забыть о том, чей это ребенок.
Казуя почти дремлет, наблюдая, как медсестра меняет малышам подгузники на специальном столике. Он уже выучил распорядок дня и знает, что после переодевания дети будут спать до следующего кормления, и что «ничейную» девочку всегда переодевают последней.

Вот медсестра берет ребенка и укладывает на одноразовую пеленку, ловко снимает подгузник, протирает крохотное тельце влажными салфетками. После этого последует обработка кожи присыпкой… но медсестра трясет розовую баночку, а та оказывается пуста.

Казуя видит, как женщина бросает банку в мусор и, оставив ребенка на столике, выходит из палаты.
- Простите! – Сна как не бывало, слишком уж странная ситуация. Медсестра оборачивается. – Простите, но разве это не опасно? – Спрашивает Казуя, кивая на стекло, сквозь которое видно столик с младенцем.
- Не волнуйтесь, я туда и обратно, всего пару минут! – вежливо улыбается женщина. – Дети в этом возрасте еще не умеют переворачиваться, так что ребенку ничего не угрожает.
Каме слегка хмурится, но медсестра уже отворачивается и уходит, а он остается возле стекла и тревожно смотрит в палату.
Спустя даже пять минут никто не возвращается, а Казуя зло вцепляется в штатив капельницы: ребенок жалобно плачет, беспомощно взмахивая тонкими ручками.
- Кто-нибудь!!! – зовет Каме, но отделение словно вымерло: голос глухо разносится по пустым коридорам и стихает.
Малышка плачет все тише, словно слабеет и Казуя не выдерживает: быстро перекрывает канюлю, выдергивает иглу из вены и, бросив капельницу, входит в палату.
Когда он касается ребенка, то пугается: девочка слишком холодная, а губы и кожа вокруг них покрылись синеватой мраморной сеткой.
- Ты замерзла… - Каме судорожно оглядывается в поисках хотя бы одеялка, но ничего не находит. Приходится стянуть с себя верхнюю фланелевую рубашку и закутать в нее девочку. На руках ребенок сразу затихает.
- Ну, вот… ну вот, молодец, - шепчет он, покачивая малышку так, как когда-то качал своих племянников. Не сказать, что у него много опыта, но обращаться с детьми он умеет.
А потом девочка открывает глаза и горло у Казуи перехватывает: это совсем не детский бессмысленный взгляд, она смотрит так, словно уже все поняла и смирилась с тем, что обречена на одиночество…

…возвращается испуганная медсестра, извиняется, что-то объясняет, благодарит, кланяется. Но Казуя обращает на нее внимание только тогда, когда та пытается забрать девочку. Он отдает, выходит из палаты и, прихватив штатив капельницы, возвращается в свое отделение. Каме обещает себе больше не ходить туда, откуда пришел, но не может заснуть всю ночь, а когда под утро все-таки засыпает, ему снится беспомощная плачущая девочка и ее такой понимающий взгляд.
Он ничего не решает.

Случай, судьба, стечение обстоятельств, быть может – рок. Казуя не спрашивает себя «зачем?!», «что ты делаешь?!» - и вообще никого не спрашивает, эгоистично забывая даже о Томохисе.
Он спокойно продолжает лечиться, а в перерывах между процедурами разговаривает с адвокатами, менеджерами, органами опеки, Джонни-саном.
Старик смотрит на него с призрачной улыбкой на пергаментных губах и треплет по голове.
- Ты! Ты все делаешь правильно!
И Каме кажется, что ему снова четырнадцать, и он всего лишь не напутал движения в танце…

Это только его шаг.
И он должен сделать его сам.


Томохисе кажется, что он сошел с ума.
Или Казуя сошел – пока еще непонятно, но их общение по телефону урывками больше всего похоже на шизофреничные догонялки: Томо пытается поймать Каме в течении дня, хотя тот должен ЛЕЖАТЬ в больнице, а Каме всячески убеждает его, что все в порядке, просто ему «некогда».

- Некогда ему! Черт! – Томо злобно жмет на кнопку отбоя и вытирает со лба капли пота: у него всего лишь десятиминутный перерыв, а он потратил его на то, чтобы услышать очередное «мне некогда-прости-я-перезвоню-позже». – Ни разу не перезвонил… - шепчет Томохиса и поспешно стягивает с себя костюм: времени осталось всего ничего.
Его терпение тает, как рожок с мороженным под палящим солнцем: за три недели гастролей он вымотан не концертами и переездами, а ситуацией с любовником. Сначала Пи пытается понять, потом – недоумевает, раздражается и вот теперь – злится. Злится настолько, что звонит Тагучи.
Проще всего в группе говорить именно с ним: Джунно не умеет врать и если с Каме что-то случилось, то Томохиса услышит это даже по голосу. Однако…
- Казуя лежит в больнице, все хорошо, - удивленно отвечает Тагучи на его вопрос «что у вас там твориться?!». – Ему лучше, он нормально ест и уже не такой худой и…
- Стоп! – Ямашита резко зажмуривается и глубоко вздыхает. – Тагучи-кун, ты уверен?
Удивления в голосе Джунно прибавляется:
- Конечно, Ямашита-кун. Мы вышли от него десять минут назад, с ним все в полном порядке!
Томо спешно прощается и тут же набирает номер Каменаши.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, позвоните позднее».

Ямашита возвращается в Токио на три дня раньше, чем должен – и никого не предупредив. Последнюю неделю он не звонит Казуе ни разу, а тот не звонит ему и Томохиса мысленно уже готов к тому, что в его квартире Каменаши больше не живет.

Едва выйдя из такси, Томо задирает голову и смотрит вверх, почти сразу же облегченно вздыхая: все три окна освещены и это может быть только Казуя, потому что для визита матери уже слишком поздно.
В собственную квартиру он не решается позвонить целых пять минут: Томо бездумно засекает время и смотрит на лениво ползущие стрелки наручных часов.
А потом нажимает на кнопку.

Наверное, Каме смотрит в видеофон: Пи четко слышит, что он подошел к двери, а потом – его голос и голос какой-то женщины. Судя по интонации, та что-то спрашивает, а Казуя возражает, но если честно, то на этот факт Томохисе наплевать.

Дверь распахивается.

- Привет, Томо. С возвращением.

… Казуя стоит в коридоре, прислонившись спиной к стене. Растрёпанные волосы, чуть усталый, но очень спокойный взгляд. Домашний растянутый свитер, джинсы, очки в пол-лица.

А на руках Каме сладко спит ребенок.

Глава 7.

Томохиса пытается цепляться за обрывки прошлого: того прошлого, откуда он уехал больше месяца назад. Он стоит в ванной своей квартиры и разглядывает знакомую кафельную плитку, бирюзовые стенки душевой кабины, две щетки в стакане: тот слегка треснул во время последнего землетрясения, а купить новый они с Каме все время забывают. На крючках – синие бамбуковые полотенца. Точно таких же, темных, у них еще пара десятков: Казуя любит именно их, а ему самому все равно, чем вытираться.
Ямапи про себя проговаривает каждую знакомую деталь, но тем сильнее лезут в глаза чужие вещи: непривычные, ненужные, которые сюда принесли без его ведома.
Детская ванна. Набор кремов и бутылочек на новой полке. Стопка разноцветных полотенец там же.
Томохиса зажмуривается и сползает на пол, а в голове снова всплывает невозмутимый голос Казуи.
- Я усыновил ребенка. Ее зовут Ариса.

Потом девочка плачет, а из комнаты выходит Рина. Она что-то говорит, улыбается, но смотрит тревожно: то на брата, то на Казую.
Что же он говорит в ответ? «Понятно»? Да, наверное это, или что-нибудь столь же пустое… Бросает сумку и уходит в ванную. Сбегает.

А-ри-са.
Имя тоже пустое. Ничего не значащее, ни о чем не рассказывающее. Приверженец японских традиций Каменаши Казуя дает своей дочери исковерканный вариант европейского имени.
Томохиса усмехается.
Своей ли?..

Квартира наполнена запахом молока, ванили, яркими погремушками и чем-то еще - нелепым и непонятным, вызывающим в груди чувство глухого раздражения.
Уйти бы.
Куда?..

- Зачем тебе?
Они лежат в кровати, словно чужие. Со стороны Казуи стоит белая колыбелька, которую тот слегка покачивает рукой.

Бесит, бесит!!!

- Я должен. Я пойму, если ты скажешь уйти.
И голос спокойный-спокойный. Каме, кажется, уже заранее со всем смирился. Это тоже бесит, раздражает и внутри Томо – целая буря эмоций, каждую из которых он подавляет.

Уйти… он и сам бы рад уйти. От эгоизма вот такого, от недоверия, от… предательства, черт возьми! Ну, не поступают так с теми, кого любят! Но…
Уйти от Казуи?..

Томохиса кривится. Хочет горько усмехнуться, независимо вздернуть голову, ответить также: спокойно. Ехидно даже. Но вместо улыбки лицо искажает гримаса, губы предательски кривятся, а из глаз текут слезы – Томо плачет, тихо вздрагивая от раздирающих его рыданий. Какого черта… Каме, какого черта все так?!

Он отстраненно чувствует, когда Казуя начинает слизывать с его щек соленые капли, и легкие поцелуи, которыми он покрывает его лицо. Оглушенный, растерянный, обиженный – Томохиса так и засыпает, связанный с новым настоящим накрепко.

Казуя Каменаши.
Ты – навсегда.


Каждое новое утро начинается теперь одинаково: Казуя просыпается ровно за минуту до того, как начинает хныкать в своей колыбели Ариса. Он не испытывает к девочке отцовских чувств, скорее что-то, похожее на сильную привязанность.
Взвалив на себя эту ответственность, поставив под угрозу отношения с Томохисой, он старается хотя бы делать все правильно.

Ему сильно помогает Рина. Девушка ни о чем не спрашивает, и ей достаточно тех крох информации, которые выдает Казуя, когда она приходит его навестить после выписки. ИХ навестить – потому что новоявленных дочь и отца выпускают из больницы одновременно.

Сестра Томохисы появляется почти каждый день и ведет себя как ни в чем не бывало: делает уборку, помогает Каме с ежедневными ингаляциями для Арисы, утюжит белье или просто сидит с девочкой, если Казуе нужно уйти.

Ребенок болен.
У нее недоразвитые легкие и иногда Арисе тяжело дышать. Врачи советуют не давать девочке подолгу плакать и не дают никаких прогнозов: вообще-то, чудо уже даже то, что она живет. Смысла держать ее в больнице нет никакого: все процедуры можно проводить дома, тем более, у Арисы теперь есть дом.

В это утро все точно также, но по-другому: вернулся Томохиса. Он еще спит, но у Казуи болезненно сжимается сердце при взгляде на него; настолько огорченным выглядит лицо Томо – даже во сне.
И – нет, Каменаши не знает точно, является ли Ариса ребенком Мари и… его любимого человека. Не знает – и не хочет знать, потому что на самом деле это неважно: он удочерил девочку не потому что она ЧЬЯ-ТО. А потому, что она НИЧЬЯ.
Только Казуя думает, что Томо ему все равно не поверит.

Он нежно гладит любимого по волосам, а потом встает с кровати. Рефлексировать не в его правилах и поэтому Каме занимается делами: готовит завтрак для них с Томохисой, молочную смесь для ребенка, переодевает Арису и старается делать вид, что все так и надо.

Первая неделя жизни втроем дается нелегко. Томохисе кажется, что он лишний в этой квартире и Каме лишний тоже, потому что в центре всего – Ариса.
Когда раздражение начинает отпускать, Ямапи замечает положительные стороны появления ребенка в… ИХ жизни. Например, Казуя бросил курить. Еще – он нормально питается и как-то так организовал свой режим дня, что умудряется отводить достаточное время на сон и отдых. Это правда удивительно, потому что у «КаТ-ТУН» снова много работы: клипы, сингл и предстоящие концерты в Токио Доме.

- Джонни хочет, чтобы я официально представил Арису публике и прессе, - говорит в один из вечеров Казуя. – Как только она станет постарше. Он считает, что это пойдет на пользу имиджу группы – удочеренная девочка, которую я воспитываю один.
Каме усмехается и Томо усмехается в ответ: в Агентстве никогда не брезговали ни одним душещипательным фактом их биографий. Все, что могло вызвать в людях дополнительный интерес, должно было выставляться напоказ.

- Остальные участники уже знают о ней? – Спрашивает Томо, кивая на ребенка. Ариса сегодня много хнычет и плохо ест. Казуя носит ее на руках уже три часа подряд, потому что девочка начинает плакать, как только он пытается ее уложить.
- Я сказал им вчера, - отвечает Каменаши, перекатываясь с пятки на носок. Он все еще надеется, что Ариса немного поспит. – Они как-то на удивление благожелательно на это отреагировали.
- Понятно… - Томо еще какое-то время наблюдает за Казуей, а потом не выдерживает. – Давай я? – предлагает он. – В смысле… Давай, я ее покачаю, ты устал уже.
Тонкие брови Каме удивленно ползут вверх, и вроде бы он что-то хочет сказать, но сдерживается и молча подходит к Томохисе, передавая ему ребенка.
- Вот, придерживай головку, ладно? – Казуя помогает Пи взять девочку правильно, а потом отходит.
Ариса сначала куксится, но когда Томо начинает потихоньку качать ее на руках, успокаивается и просто смотрит на него своими странными темными глазами.
- Какой у нее взгляд… - удивляется Ямапи. – Непроницаемый…
- Это точно, - кивает Каме и делает глоток воды из стакана, пряча улыбку. Он знает еще одного человека с точно таким же взглядом.

Ночью Арисе становится плохо.
Казуя вечером все-таки укладывает малышку спать и засыпает сам, прислонившись к деревянным прутьям кроватки. Томохисе приходится взять его на руки и переложить в постель. Еще ему не хочется больше лежать под разными одеялами и поэтому он прижимается к Казуе, с облегчением вдыхая его запах и понимая, что они всё переживут. Если будут вместе.

- Томо, Томо проснись! – в голосе Каменаши такой ужас и паника, что Томохиса просыпается мгновенно, рывком садясь на кровати.
- Что?...
- Арисе плохо! Томо, я держу ее в ингаляторе уже полчаса, а ей не легче!
Томо кубарем скатывается с кровати и подбегает к колыбели. Почти все личико девочки закрывает прозрачная маска; глаза закрыты и сквозь маску видно, как посинели губы ребенка. Кажется, что каждый вдох ей дается с трудом.
- Я вызвал «скорую», но они все не едут! Томо, что делать?! – Каме трясет Ямапи за плечо и в его широко раскрытых глазах плещется страх.

«Ну что, Томохиса? Ты же не позволишь своему любимому страдать еще больше? Даже если тебе самому станет проще…»

- Заворачивай ее в одеяло и быстро в машину! Поедем в больницу сами! – жестко командует Томохиса и, сгребая со стола ключи и документы, первым выбегает в коридор. – Шевелись, Каме!

Дальше была бешеная гонка, скрип тормозов, запах больницы и ледяные пальцы, вцепившиеся в ладонь Томохисы.

Не успели?...

Глава 8. Эпилог.
Пять лет спустя.

«Белое Рождество… ну, надо же!» - Ямашита Томохиса смотрит в темное небо, с которого падают пушистые, словно кусочки сахарной ваты, снежинки. Последнее белое Рождество на его памяти было пять лет назад. Целая вечность!

Томо садится в машину и отъезжает от здания Телецентра: под Новый Год у него всегда много работы. Остальное «всегда» вовсе не так уж неизменно, как казалось раньше.
Мужчина грустно улыбается и зачем-то едет к дому, в котором он уже давно больше не живет.
Квартира, наверное, сдана другим жильцам: Томохиса выходит из машины и, опираясь на капот, смотрит в ярко освещенные окна. Люди, которые живут там, счастливы? Любимы ли?

В кармане пальто звонит айфон и Ямапи выуживает его оттуда, слегка морщась: руки замерзли, пока он стоял на улице без перчаток.
- Привет, - говорит он в трубку, даже не глядя на номер: Томохиса точно знает, кто ему звонит.
- Ты задерживаешься, - его не спрашивают, а просто констатируют факт. – Ждать тебя к ужину или не стоит?
- Ждать, конечно, - Томо улыбается. – Я полагаю, голодная смерть вам еще все равно не грозит.
В трубке фыркают.
- Поговори мне!.. И давай, приезжай быстрее. Ты должен быть с семьей, - голос становится мягче, - сегодня же Рождество!

Томохиса бросает прощальный взгляд на свой прежний дом и садится в машину. Да, когда-то он был здесь очень счастлив, но стоит ли цепляться за воспоминания? Жизнь продолжается и теперь Томо счастлив еще сильнее, пусть и немного иначе.
Он выезжает из Токио и едет по направлению к морю. Здесь, в небольшом городке, теперь его новый дом.
У светофора Томохиса притормаживает и привычно улыбается, видя за окном огромный рекламный баннер.
«Алиса в стране чудес»
Новогодние спектакли, на которые уже все билеты раскуплены.
Он тоже обязательно пойдет смотреть – хотя бы два раза, если позволит расписание.

Его дом сияет огнями – вообще-то, сегодня в нем полно народа, потому что с некоторых пор Рождество принято отмечать именно с его семьей.
Томохиса ставит машину в гараж и заходит внутрь через заднюю дверь – та ведет сразу в небольшой освещенный коридор, соединяющий обе прихожих.
Из гостиной доносится музыка, с кухни – запах чего-то вкусного, а с лестницы – звук легких шагов.
- С возвращением!
Томохиса подхватывает спустившуюся девочку на руки.
- Я дома. Как ты?
- Рина научила меня заплетать косички, - доверительно сообщает ребенок. – Хочешь, я тебе заплету?
- Обязательно! – смеется Томохиса. – Но только я же не девочка.
- А Тагучи-кун разрешил его заплести, - возражает малышка.
Томо вздыхает.
- Ну, еще бы… Всем добрый вечер! – громко приветствует он разношерстную компанию, сидящую-лежащую и стоящую на головах в его гостиной. – Тагучи, встань уже на ноги, а то твоя косичка расплетется, - ехидно советует Томохиса.

Тагучи с готовностью меняет положение на более привычное, но девочка сползает с рук Томохисы и бежит к нему, забираясь к мужчине на спину.
- Катать! – требует она и Джунно, хохоча, ползет вместе с ней по комнате.
- Сумасшедший дом, - раздается позади знакомый голос и Томо, даже не оборачиваясь, прижимает обладателя этого голоса к себе.
- Я скучал, - тихонько говорит он, поглаживая пальцем теплое запястье. Хочется поцеловать, но вокруг слишком много народа. – А сумасшедший дом – это твои одногруппнички вообще-то.
- Спасибо, я в курсе, - фыркает Каме и украдкой трется носом о ладонь Томо. – Я тоже скучал… У нас была последняя репетиция сегодня. И съемки промо. У Арисы все-таки феноменальная память.
Томо улыбается. Для девочки, которая в первый год своей жизни трижды чуть не умерла, у Арисы много феноменального.
Она отказывается называть Казую папой и вообще всех в своем окружении зовет по именам. Она никогда не спрашивает, где ее настоящие родители, совершенно спокойно относясь к тому, что ее удочерили. Еще Ариса поет и танцует и является официальным талисманом группы «КаТ-ТУН».

Это чудесное Рождество.

Они обмениваются подарками, болтают и поют рождественские песни, пока окончательно не смеркается, а Накамару не засыпает в своем кресле. Рядом, свернувшись в клубок в объятьях Тагучи, уже давно сопит Уэда. Разумеется, спит и Ариса, устроившись на руках Казуи.
Томо пьет вино и расслабленно слушает, как тихо разговаривают между собой Коки и Рина. Джунно вот-вот уснет, а Каме наматывает на палец локон дочери и, кажется, о чем-то задумался.

- Говори, - вполголоса просит Томохиса, точно зная, что Казуя поймет, о чем он.
Тот отвечает не сразу, но Ямашита и не торопит, давая ему собраться с мыслями.
- Знаешь… я думаю, это судьба – то, что у нас появилась Ариса. Я, наверное, сдался бы, запутанный в свои болезни, слабость, одержимость работать… мне никого не хотелось видеть, и в какой-то момент я не захотел видеть даже тебя. Помнишь, когда я упал на съемках?..
Томо слегка хмурится.
- Я помню…
- А потом появилась Мари и сказала мне, что ваш ребенок лежит в той же больнице, что и я. И я подумал, что это судьба – еще до того, как впервые взял Арису на руки. Когда она болела, ты все время был рядом. И я чувствовал это и сам не смел сдаваться… Я не мог потерять… часть тебя.
Казуя поднял на Томохису глаза и улыбнулся.
- Спасибо, Томо.

Томохиса улыбается в ответ, наклоняется и целует Казую в губы – теплым, ласковым поцелуем.
Он отчаянно сильно любит этого человека и никогда ни за что не отпустит его от себя.
Томо будет принимать все, что делает Каме счастливым.

… и никогда не скажет, что Ариса – не его дочь.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

важное

[Toliman]

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПРАЗДНИКОМ, НАШЕ ДОРОГОЕ СОО

PiKame~JinDa

@темы: info

---

[Охико-кун]

Название: (нет)
Автор:Охико-кун
Пейринг:КамеПи
Рейтинг:G
Права:мой только текст

-Знаешь, Казуя, ты и правда похож на кошку. -тихо произнес Ямашита, грея ладони о кружку кофе. Запланированные посиделки медленно переросли в разговор по душам.
-Думаешь? -усмехнулся Казуя и чуть отпил из своей чашки.
-Уверен. Ты достаточно не зависим и можешь делать, что тебе вздумается. Тебе никто не нужен. - также тихо пояснил Томохиса.
Каме лишь устроился поудобней на диване и сделал еще один глоток ароматного чая.
-Это неправда - сказал Казуя после небольшой паузы. - Есть много людей, от которых я зависим, которые мне нужны. Для меня это друзья, семья, любимый человек. И, если мы говорим о котах, то я слишком ручной. Столько лет знакомы, мог бы заметить это. - Каменаши слегка улыбнулся. Сейчас он мог позволить себе быть собой.
-Любимый человек? По-моему, у тебя любовь только к работе! - удивился Ямапи. Он как-то не думал о любви, когда кто-то затрагивал тему личной жизни Каменаши Казуи. Пи считал, что ее нет.
-Томохиса, я люблю свою работу, но на ней далеко не уедешь. Привязанность к другому человеку придает нашей жизни смысл, а с ним и счастье. Да и я не робот. -пожал плечами Каменаши. Ему стало немного обидно, что, по мнению друга, он не может любить.
-Прости, прости.- поспешно извинился Ямашита. Казуя лишь кивнул и залпом выпил содержимое своей чашки.
-Еще чаю? -заботливо поинтересовался Томохиса, забирая у друга кружку.
-Нет, не стоит. Мне уже пора. -Каме легко поднялся с дивана и направился в прихожую. Сейчас он жалел, что не смог признаться. Жалел, что не смог сказать, как ему нужен Ямашита. И только одна мысль грела сердце Казуе: "А может это и к лучшему. Не стоит ему знать об этом".
Каме обулся и повернулся к Томохисе, чтобы попрощаться.
-Ну, до завтра...или уже сегодня? В общем, встретимся на работе.
-Угу, до утра. -ответил Ямашита, закрывая за гостем дверь.

***

Сейчас Казуя понимает всю правильность своего молчания. Этот разговор состоялся ровно год назад. На следующее утро Ямашита разбился насмерть. Несчастный случай.
Каменаши было не так больно терять близкого приятеля, и он был единственным, кто не плакал на похоронах. Потому что Томохиса был другом. Всего лишь другом, а не чем-то большим. Но Казуя также ненавидит себя за такие мысли. Ведь Ямашита был самым близким другом, можно сказать единственным.
И больше в жизни Каме таких людей не встречал.

@темы: pikame, fanfiction

---

[Охико-кун]

Название:Птица
Автор: Охико-кун
Бета: <Ren-chan>
Пейринг:ПиКаме
Права:мой только текст

-Каме, ты снова шлялся всю ночь черти где! Придя только под утро, смеешь невинно спрашивать:"Почему ты такой злой, милый?"?!Да, я не знаю, что с тобой сделаю! И ведь это не первый раз! - Томохиса уже битый час пытается что-то вдолбить в пьяную голову Каменаши. Но тот сопротивлялся.
-Я устал! И ничего мне не помогает! Ничего кроме коротание ночей в клубах! Я сам очень устал, но там я забываю обо всем! И я бессилен против всего происходящего! -проговорил Казуя, чуть повышая тон. Он действительно устал.
-Знаешь, Казуя, мне всё это уже так надоело. Все твои попойки, твои бесконечные девки! Хотя нет! С девками я уже смирился, но у тебя, же новый вид развлечений: парни! Ты трахаешься с ними каждый раз, когда напьёшься! Прости дорогой, но ты превратился в дешёвую шлюху, и я не желаю с этим мириться!- голос Томохисы источал не прикрытую злобу и яд.
-Шлюху? Может быть. Я не отрицаю этого. Но..,Тебе не понять! Когда я нахожусь в клубе, я чувствую себя свободным. Там мне можно все. А дом стал для меня клеткой. Случайно не догадаешься почему?- Каме ехидно улыбнулся, но быстро сменил выражение лица на серьезное. -Ты никогда не разрешал мне ничего. И если бы у тебя была возможность, ты бы запер меня в квартире и никуда не выпускал! Тебе не кажется, что то, что происходит со мной от части, хотя нет, полностью твоя вина! Ты так не считаешь, милый? -последние слова Казуя проговорил противным приторно-сладким голосом, от которого Томохиса скривился.
-Не разрешал, говоришь? Тогда позволь хотя бы узнать, что именно? - за этим следовала горькая усмешка. -Просто, если ты действительно любишь человека, то ни за что на свете, не стал бы отдавать его кому-то, пусть даже он и шлюха! -Ямапи устало оперся о стену. Этот их извечный диалог повторялся всё чаще и чаще и выматывал не хуже телешоу. Какая ирония! В последнее время их жизнь была действительно похожа на шоу.
-Тебя не просят отдавать! Просто...мне нужна свобода! Я хочу соскучиться! Томохиса! Я вижу тебя на работе и дома! - прокричал Казуя, отчаянно ударив кулаком по стене. Ямашита лишь вздохнул. Спустя несколько минут, опустив голову, Пи посмотрел на вазу, что стояла на маленьком столике в прихожей, и проговорил:
-Знаешь, я хочу разбить эту вазу...-Томо указал пальцем на несчастную. -о твою голову...
-Ну, попробуй! Попробуй! Всем станет только легче! Я перестану существовать и смогу больше ни о чем не думать! -закричал Каме и, схватив вазу, кинул ее в Томохису.
-Вот! И смотри не промахнись, милый.- ехидно заметил Казуя перед тем как сесть в кресло. Ямашита долго смотрел на любимого и пытался прочесть, что тот думает. Но все тщетно. Казуи было уже абсолютно все равно. Он лишь ждал своей смерти.
-Ну! Кидай! Я жду! Или я это сделаю сам!- громко сказал Каме и выхватил у Томо вазу, чтобы в следующую секунду она разбилась о его голову.
Ямашита мог лишь смотреть. Смерть наступила мгновенно.
***
Спустя год...

-Привет, Пи! Как ты?- похлопал его по плечу Джин.
-Наверно, неплохо. Я не знаю.
-Он давно мучился. И ничего ему не помогало. Несмотря на то, что все друзья пытались ему помочь! Ему нужна была настоящая свобода. А он был прикован цепью. Ну, что уж говорить...Кстати...сегодня? -спросил Аканиши.
-Да, сегодня...пойдешь?
-Да, я все-таки его лучший друг...
-Тогда передай ему привет от меня...-шепотом произнес Пи.
-А сам?
-Мне стыдно, что я погубил такую прекрасную птицу...

@темы: pikame, fanfiction

---

[Дила]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Никогда ты, часть 2, глава 4

[Дила]

Я успела!!! Я написала эту главу и все еще 9 апреля! Мне так хотелось, чтобы это было хоть каким-то подарком для всех вас в День Рождения нашего Томохисы.
Думаю, кое что в этой главе точно станет сюрпризом.

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Часть 2, глава 4

Наш путь никак не может быть прямым и ровным. Ровным и легким.
Томохиса знает это совершенно точно – как знает и помнит все синяки и шишки, которые получал, пока шел по собственному пути. Пока не пришел туда, куда так стремился: к жизни с Казуей. К сольной карьере. К своему особенному «я», имя которому не «Пи», не «Ямапи» - и он больше не хочет, чтобы его так называли! – а к «Ямашите Томохисе».
Но его путь все еще сложен. Будет ли он легким – хоть когда-нибудь?..

Он думает об этом, когда приходит домой после очередной репетиции. Тур по Азии уже совсем скоро, а еще столько нужно сделать! В гэнкан к нему выходит Уэда, шлепая босыми ногами по деревянным дощечкам паркета. Почему-то этот парень не признает тапок…
- Привет, - вскидывает руку в приветственном жесте Татсуя и вполголоса докладывает: - Поел, лекарства выпил, капельницу подключили во второй раз минут десять назад.
- А настроение? – быстро спрашивает Томо. Настроение Каме волнует его не менее сильно, чем то, принял ли он лекарства.
Уэда открывает рот, чтобы ответить, но за его спиной появляется Каменаши, который даже с подключенной капельницей умудряется ходить бесшумно, и вмешивается в их диалог.
- Вы похожи на двух сплетниц! Нормальное у меня настроение. А вот если не подготовимся к съемкам клипа, оно испортится. Так что пошли работать, - Казуя подталкивает одногруппника обратно в комнату и остается с Томо наедине.
Пи пытливо рассматривает любимого: он зарёкся, что больше не позволит ему болеть так сильно и сделает все, что от него зависит для этого.

Каме выписали из больницы неделю назад. До этого было тяжелое совещание сначала с «КаТ-ТУН», потом – с Джонни. Томохиса восхищался одногруппниками Казуи и готов был лично благодарить каждого за то, что они решили сделать для сохранения «КаТ-ТУН». Для Каме.
Группа меняла формат. Пока – на время, хотя бы до полной стабилизации здоровья Казуи, а там… Томохиса был на сцене больше десяти лет и прекрасно осознавал: после таких перемен «там» для «КаТ-ТУН» может и не наступить. Потому что, разумеется, о проблемах Каме поклонникам не скажут никогда: айдол не может быть серьезно болен, айдол – это совершенство.
Таким образом, группа сменит свой имидж и из танцевального бойз-бэнда превратится в пятерку лиричных принцев. В новом альбоме девяносто процентов места займут баллады, на одну из них скоро снимут клип. Никаких физических нагрузок. Почти никаких танцев. И, если повезет…

Томо хотел верить, что повезет. И поэтому готов был терпеть квартиру, превратившуюся в репетиционный зал и каттуновцев, проводящих в ней больше времени, чем он сам. Всё, что угодно, лишь бы не дергали лишний раз Казую. Все, что угодно, лишь бы он был счастлив…

-Эээй, о чем задумался? – подталкивая штатив капельницы, Каме подходит к Пи вплотную и проводит ладонью по щеке. Во второй руке – катетер, к которому подключали систему. Все подключали – и каттуновцы, и он сам.
- Ни о чем, - Томо улыбается и накрывает руку Казуи своей рукой, чуть сжимая прохладные пальцы. – Вы еще долго сегодня?
Каме улыбается в ответ и тянется за поцелуем: даже если это просто прикосновение губ к губам. И Томохиса целует: очень нежно, так, что у Казуи почти подкашиваются ноги от этой нежности.
Оторваться от этого занятия очень сложно, но из комнаты доносится нетерпеливое «Каме-чан! Иди к нам!» Коки и они прерывают поцелуй.
- Ммм… - Каме облизывает губы, - ты знаешь, мы, наверное, будем заканчивать. Уверен, что с тобой мы тоже найдем, чем заняться…

Им и правда есть чем заняться.
Например, вместе стоять под душем, гладить друг друга под струями теплой воды, которая смывает накопившуюся за день усталость. И в этом есть что-то большее, чем просто сексуальность. Может быть, единение?.. Когда простое прикосновение пальцев к влажной коже рождает внутри ни с чем несравнимый трепет.
Еще можно включить планетарий, валяться и искать на небе-потолке созвездия. Казуя знает их гораздо больше, чем Томо и уверенно называет одно за другим:
- Вон, смотри, это – созвездие Кассиопеи, а вон там, возле люстры – твое созвездие, это Овен. Ты же Овен?..
Томо тыкается лицом в любимую макушку и согласно мычит – ага, Овен.
Они так и не выключают планетарий, когда занимаются любовью и на их обнаженных телах яркой россыпью проецируются созвездия. Поэтому Томохиса касается губами не плеча Казуи, а какой-то неведомой звезды – может быть, даже Полярной. Собственно, Каме – тоже звезда, только земная. Его личная, самая яркая звезда...
Сегодня их движения похожи на странный мистический танец – они мучают друг друга долго, и когда перед глазами все вспыхивает вспышкой блаженства, оба чувствуют себя так, словно увидели воочию рождение сверхновой.


… Каме чувствует странную пустоту внутри. Он понятия не имеет, с чем это связано, потому что разве ему не полагается быть счастливым? Ему подарили возможность остаться на сцене и с ним рядом любимый человек. Разве он не должен быть благодарен судьбе, что в очередной раз прикрыла его от беды?..
Казуя возвращается к этим мыслям несколько раз в день, и они ему совершенно не нравятся.

Ты неблагодарная скотина, Каменаши Казуя, - говорит он себе и злится на въевшуюся в него пустоту, но она все равно не проходит.

Сегодня дома нет никого, кроме него и Томо: в первый раз за последнюю пару недель у них общий выходной. Они не планируют никаких особых дел: только, может быть, прогуляться по парку и приготовить вкусный ужин. Вообще-то, завтра Томохиса улетает в Азию, а Казуя начинает запись нового альбома и новый курс лечения – с обязательным ежедневным посещением больницы. В общем-то, с постоянным приемом лекарств Каме уже почти смирился.

Звонок в дверь звучит неожиданно и почему-то заставляет Казую морщиться.
- Кого принесло? – Томо удивленно вскидывает брови и смотрит на Каме. – Ты же говорил, что сегодня никто не придет.
- Так и не должен… Давай, не будем открывать?
Казуя сидит возле телевизора, а Томохиса, облокотившись на него спиной, читает книжку. Вставать не хочется ни тому, ни другому.
В дверь звонят снова. А потом – еще раз, долго не отпуская кнопку звонка.
Молодые люди удивленно переглядываются.
- Может, дети балуются? – с сомнением в голосе предполагает Томо и поднимается. Казуя тоже не верит в версию с детьми: в этом доме такие шутки не приняты.
Томохиса меж тем уже в гэнкане: смотрит на экран видеофона и чувствует, что ему надо было послушаться Казую и никуда не вставать. Но теперь-то разве отыграешь все назад?..
Надо просто очень быстро с этим разобраться, тем более, никаких проблем быть не должно.
Если бы Ямашита знал, какими проблемами ему грозит простое распахивание двери, он бы закрыл ее на все замки и для верности забил гвоздями. Однако же – он не знал.

- Привет, Мари, - сказал он, распахивая дверь. – Давно не виделись.
- Томо, кто там? О… - вышедший из комнаты Каме замер. – Здравствуйте.

Стоящая на пороге девушка окинула взглядом обоих и шагнула в квартиру.
- Здравствуйте, - кивнула она Казуе и перевела взгляд на Ямапи. – Ты меня представишь?
Томо растерянно моргнул. Собственно, не то чтобы он чего-то боялся, но…
- Знакомься, Казу. Это Мари Жюсак. Она была репетитором французского языка у Рины, а потом – моей девушкой. Мы расстались больше полугода назад.
Девушка кивнула снова, скинула туфли и, нимало не смущаясь, прошла мимо Томохисы и Казуи в гостиную.
Молодым людям ничего не оставалось, как следовать за ней.
- Мари, в чем дело? – сухо интересуется Томохиса: такая бесцеремонность его раздражает.
Француженка смотрит на него странным, безжизненным взглядом, от которого и Томо, и Каме становится не по себе.
- Ты не очень-то вежлив, - в конце концов, усмехается она. – Раньше ты не был таким.
- Ты тоже, - невозмутимо парирует Ямапи. – Так чем обязан?
- Ничем?.. Всем?.. – бормочет Мари и, словно вспомнив что-то, начинает судорожно рыться в своей сумочке. – Ага! – внезапно восклицает она и победно поднимает руку с зажатой в ней пачкой сигарет. – Нашла! Пепельницу дай?
Это уже определенно не смешно. Томо чувствует изумление Казу, а сам он не просто изумлен – он в шоке. От поведения Мари несет неадекватностью за километр и это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО на нее не похоже.

Он провстречался с ней три месяца, они даже ездили вместе в Европу, и Томо ценил ее за то, что Мари ровным счетом ничего от него не требовала: ни любви, ни внимания, ни денег. Им было удобно и хорошо вместе, в том числе и в постели, но поскольку на пустоте долго не продержатся ни одни отношения, они расстались. Совершенно спокойно, без ссор и истерик. Они даже ходили потом пообедать пару раз и вроде бы Мари говорила, что собирается скоро вернуться во Францию.

- Мари, ты хорошо себя чувствуешь? – осторожно интересуется Томохиса. – Ты какая-то бледная.
Девушка широко улыбается и вдруг ломает сигарету, которую вертит в пальцах в ожидании пепельницы. Табак ссыпается на ее голубое платье, и она заворожено наблюдает за этим процессом, а застывшая на тонких губах улыбка становится похожа на звериный оскал.
Томо окончательно становится не по себе, и он не представляет, что делать дальше. Положение спасает Казуя. Он берет со столика свою пепельницу и ставит ее на диван возле странной посетительницы. Затем осторожно вытаскивает из ее пальцев обломок сигареты и заменяет ее новой. Щелкает зажигалкой.
- Курите, - не предлагает, а требует он. – Курите и успокойтесь. Может, воды принести?
Девушка послушно подносит к губам фитиль и затягивается. А потом еще раз, под пристальными взглядами Томохисы и Каме.

Это какой-то сумасшедший дом, - мелькает в голове у Ямапи, но он не может не отметить, что Мари действительно успокаивается.
Когда она тушит окурок в пепельнице и поправляет волосы, Томо рискует повторить свой вопрос.
- Мари, почему ты пришла? И почему ты не вернулась домой?
Девушка еще какое-то время продолжает заниматься своей прической, перебирая русые пряди, а потом… не отвечает, нет. Спрашивает.
- А что если я скажу, что у тебя есть дочь?

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

Никогда ты, часть 2, глава 3

[Дила]

Ох, я ее написала! Она никак не хотела, но все равно победа осталась за мной) Надеюсь, эта глава удалась. Спасибо тем, кто ее так ждал!

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Часть 2, глава 3

- Это… что? – глупо спрашивает Казуя, переводя взгляд с листочка на врача.
- Это то, о чем я бы хотел с Вами поговорить, Каменаши-сан. Но сначала я повторю то, что уже сказал Вашим друзьям: я считаю, что Вам надо оставить сцену.

Каме кажется, что все, что он слышит – просто нелепая шутка. Такуми-сенсей объясняет, что у него анемия, вызванная внутренним хроническим кровотечением из язвы желудка. В прошлый раз его так и недообследовали, а можно было все предотвратить. И ему еще повезло, что кровь поступала не в брюшную полость, а в кишечник, а язва была небольшой, иначе все могло быть гораздо печальней. Но язва и анемия – это еще не все. Из-за травмы спины есть проблемы со смещением и деформацией позвоночных дисков, признаки воспаления коленных суставов. И бронхит – а что он хотел после стольких лет курения? И так далее, и так далее…

- Слушайте, но ведь это все лечится! Это же все не смертельно в конце-концов! – не выдерживает Казуя после пятнадцатиминутной лекции.
- Конечно, - с готовностью кивает врач. – Не излечивается, но в стадию ремиссии переводится. Однако, Вам порекомендуют избегать физических нагрузок, соблюдать диету и режим дня. Хотя даже при этих условиях лечение займет не один месяц.
- Бред какой! – Каме раздраженно садится на кровати, смахивая листок с диагнозами на пол. – Сцену я не брошу, но курс лечения пройду.
- Неделю в больнице минимум, потом – дневной стационар. Курс трансфузионной терапии, антибиотиков. Массаж, физиолечение, потом лечебная физкультура. Минимум еще два месяца с ежедневным посещением клиники.
- Это невозможно! – Казуя тряхнул головой. – У нас съемки клипа скоро и новый сингл. Какая больница, да еще каждый день?!
- Казу, тише, - Томохиса подходит к Каме и успокаивающе кладет руку на его плечо. – Я понимаю, что это тяжелое решение, но речь ведь…
- Нет! – обрывает его Каменаши и сбрасывает теплую ладонь. – Бросить сцену? Как ты себе вообще это представляешь?!
- В таком случае, Вы должны понимать, что Ваше состояние может значительно ухудшиться в любой момент, - спокойно замечает доктор. – Ко мне еще будут какие-то вопросы?
Каме сжал губы и резко тряхнул головой.
- В таком случае, я должен идти, меня ждут пациенты. Прошу прощения, - Такуми-сенсей слегка поклонился и вышел из палаты.

- Казуя… - начинает говорить Пи, но Казуя хмурится и жестом просит его замолчать. Разговоры ему нужны сейчас меньше всего, и вообще ничего не нужно. И хочет он только одного: то, что, собственно говоря, и делает - падает на подушки и, отвернувшись к окну, сворачивается под одеялом в клубок. Он не видит, как горько морщится Томохиса в ответ на этот жест и вообще - не видит. Потому что если закрыть глаза, то можно представить, что все это – просто страшный сон.

Казуя засыпает, потом просыпается ночью, обнаруживая Ямашиту возле окна. Он стоит, уткнувшись лбом в стекло – стоит все время, пока Каме за ним наблюдает. Казуе становится тревожно, и он хочет позвать любимого, но он вспоминает вечерний разговор, и желание делать что-либо пропадает. Он вообще лучше побыл бы в одиночестве, раз его не поддерживает никто, и всерьез думает о том, чтобы попросить Томохису завтра уехать домой.

Утро проходит настолько бурно, что Каме кажется, что оно опрокинулось ему на голову ушатом ледяной воды.

Все началось с завтрака.
Каме ковырялся палочками в пиалке с вареными овощами, стараясь, чтобы на лице не проступила гримаса отвращения. Овощи были почти несоленые и по вкусу напоминали размокший картон. «На десерт» предлагался пудинг, поглядывающий на Казую из тарелки своим мучнистым тельцем. Словом, ни аппетита, ни настроения у Каменаши не было.
- Может, мне съездить домой и что-нибудь приготовить? – не выдержал страданий Казу Томохиса. – Что-нибудь, что тебе можно…
Каме раздраженно отодвинул от себя надкроватный столик и тот жалобно скрипнул в металлических полозьях.
- А мне что-нибудь можно? Кроме вот этого, - Каме презрительно кивнул в сторону тарелок.
- Не раздражайся, - примирительно улыбнулся Пи, подходя к любимому и целуя его куда-то в макушку. – Это все равно будет вкуснее, чем больничная еда.
Каме слегка поморщился и уставился на свои руки. Запястья в плотных манжетах были не самым интересным зрелищем, но посмотреть в глаза Томо и сказать то, что собирался, он бы все равно не смог.
- Я хочу, чтобы ты вообще уехал домой.
Томохиса замер, с лица медленно сползла улыбка.
- И почему?
- Потому что у тебя скоро тур и тебе надо готовиться. И потому, что я хочу побыть один.
Ямашита горько усмехнулся и отошел от кровати.
- По-моему, причины следует поменять местами, разве нет?

Казуя молчал. Заболела голова, и боль противным сверлом вгрызалась в висок, путая и без того сумбурные мысли. Почему его просто не могут оставить в покое?

Не дождавшись ответа, Пи отошел к дивану и стал переодеваться. То, что в палату в любое время мог кто-то войти, его не волновало.
- Я надеюсь, мое отсутствие хотя бы поможет тебе понять, что к совету врача стоит прислушаться. Подумай, пожалуйста, об этом.
Томо закинул сумку на плечо и хотел уже выйти, но не успел: дверь распахнулась, и в палату ввалились Тагучи, Накамару и Уэда.
- Еще этих не хватало, - глухо прошипел Казуя, пряча лицо за отросшими волосами.
Разумеется, его услышали. Собственно, одногруппники услышали и последнюю фразу Томохисы.
- Да пусть не прислушивается, - Уэда демонстративно повернулся к Каменаши спиной, обращаясь непосредственно к Ямашите. – Пусть делает так, как считает нужным. Группа не потеряет фронтмена, продажи не упадут и наша популярность не снизиться. Лично я очень доволен таким раскладом!
- Эй, ты звучишь, как эгоист! – обалдело заметил Мару, потому что остальные молчали.
- Нет уж! – Татсуя жестко прищурился и, не оборачиваясь, ткнул пальцем себе за плечо. – Это ОН звучит как эгоист. А я всего лишь нахожу в этом выгоду. И заметь, не для себя лично, а для группы.
Томохиса бросил быстрый взгляд на Казую: тот сидел, напряженно расправив плечи, и смотрел куда-то перед собой.
- Уэда-кун, я не думаю, что сейчас лучшее время для этого разговора, - спокойно произнес он, едва заметно кивнув на Каме и показывая, что время действительно не лучшее. Однако, намек Уэда проигнорировал.
- По-моему, ты совершенно напрасно об этом переживаешь, - фыркнул Татсуя и, наконец, повернулся к Казуе. – Правда, Каме? Все ведь отлично? Мы сейчас оставим тебя в покое – ты ведь этого хотел? – а послезавтра увидимся на репетиции. Ты ведь не станешь пропускать тренировки?
- Прекрати! – Каменаши вскинул голову, раздраженно сверкая глазами. – Я валяюсь здесь не по собственному желанию!
- По собственной дурости ты здесь валяешься! – зло выплюнул в ответ одногруппник. – Ни хрена ты не достоин ни своего парня, ни нашего внимания! И еще – надумаешь падать в следующий раз – падай сразу со сцены. Может, повезет, и… - обрывок фразы так и остался невысказанным: широкая ладонь Тагучи закрыла Уэде рот.
- Хватит! Не говори того, о чем потом будешь жалеть, ладно?
Татсуя дернулся, выворачиваясь, и тряхнул головой.
- Ладно, все, что я хотел сказать – я сказал, - рыжая челка упала на глаза: Татсуя скрыл выражение своего лица точно так же, как до этого скрыл свое Каме. – Прошу меня извинить.
Дверь хлопнула, закрываясь за Уэдой, потом, неловко поклонившись, вышел Накамару.
В палате остались встревоженный Томохиса, Казуя и невозмутимый Джунно.
Его, кажется, нимало не тронула увиденная сцена.
- Мы просто за тебя волнуемся, - тихо сказал Джунноске, подойдя к кровати Казуи поближе. – И Уэпи – тоже.
Каме резко отвернулся, уставившись в окно.
- Ну да, я заметил. Он только что практически пожелал мне сдохнуть.
- Он пытался тебе сказать, что необязательно все время тащить все на себе. Это ничего страшного, если ты начнешь полагаться и на нас тоже. На всех нас.
Тагучи сделал акцент на предпоследнем слове, глядя на Томохису.
- И в какой из его фраз я должен был это услышать? – Каме криво усмехнулся, удостаивая, наконец, Джунно взглядом. Больным, растерянным – и очень горьким взглядом…
Тагучи ласково улыбнулся и достал что-то из пакета, который до сих пор держал в руках.
- Просто он не очень умеет выражать свои чувства. Только, может, вот так… Он сам сделал. И сначала посоветовался с твоим врачом. Поправляйся, ладно?
Коротко поклонившись, Джунно тоже вышел.

Каме сжимал в ладонях голубой керамический горшочек, с которого Тагучи снял крышку. Внутри что-то белело; что-то, пахнущее ванилью и сливками.
В каком-то странном оцепенении, Казуя сунул в горшочек палец, а потом переместил его в рот.
Он, наверное, выглядел очень глупо – с горшком в руках, в больничной пижаме, с пальцем во рту и… И со слезами, которые покатились по щекам сами по себе.
Томохиса бросил сумку на пол и в три шага подскочил к кровати.
- Ну что ты?.. Казу, перестань! – он обнимал, гладил по голове, целовал волосы, ухо, висок - все, до чего мог дотянуться.

- Крем… он сделал для меня заварной крем, Томо! – голос Каме срывался от сдавливающих горло рыдани и смеха. – Господи, почему я такой идиот?..

Томохиса ничего не ответил, пристраиваясь на краю кровати, чтобы ему удобнее было обнимать Казую. Успокаивать его он не собирался: Каме надо было поплакать, чтобы потом успокоиться и принять то единственное решение, которое будет правильным

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

DANGEROUS LOVE ~MAKE ME WET~

[[Riyo]]

ficbook.net/readfic/144237 моя первая работа, кому интересно читайте и оставляйте коментарии))

Автор: Riyo
Бета: Mikki
Фэндом: KAT-TUN
Персонажи: КамеДа, Джин.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Драма, Повседневность
Размер: планируется Миди, написано 19 страниц
Кол-во частей: 8
Статус: в процессе написания
Описание:
Простой парень по имени Тацуя приезжает в далёкую "холодную", чужую Америку для получения образования. Всё ему здесь не мило, но происходит неожиданная встреча, которая переворачивает его жизнь. В первый же день учебы он борится с одним лишь желанием...убить или любить?

---

Никогда ты; часть вторая, глава 2

[Дила]

Продолжение. Даже если оно уже никому не нужно.

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Никогда ты; часть вторая, глава 2

- Каменаши, ты сдурел?!
Казуя тяжело дышит и на слова Уэды почти не реагирует. Перед глазами опять плывет противная пелена, и сердце колотится как сумасшедшее. На Татсую ему даже смотреть не надо: и так понятно, что тот в гневе и вот-вот если не затопает ногами, то просто врежет. В принципе, Каме его понимает: время к полуночи, они репетируют единственную песню уже пять часов и в этом виноват только он.
- Прости… - тихо просит Казуя и медленно выпрямляется, чтобы от резкого движения сильнее не закружилась голова.
- Чего «прости»?! Если ты болеешь, ложись в больницу и давайте отменять завтра выступление! Это хрень какая-то и я не понимаю, почему возмущаюсь только я, а остальные тебе потакают! – Татсуя все-таки топает ногой и Каме, несмотря на то, что ему очень плохо, слабо улыбается.
- Уэда, успокойся! – Накамару кладет руку на плечо друга. – Завтра премьера песни и у нас будут серьезные неприятности, если мы все отменим за несколько часов до съемок передачи.
- Накамару прав, - Коки сидит на корточках, глядя на Каме снизу вверх и в его глазах плещется тревога. – Но это сомнительный повод себя загонять. Каме-чан, давай все отменим, а? И отвезем тебя в больницу… Не поубивают же нас.
- Да все нормально, - врет Казуя и улыбается шире. – Завтра пережить, а потом можно будет действительно лечь на обследование. О, а вот и Джунно.
В тренировочный зал действительно входит Тагучи с чашкой чая в руках и бутылкой сока подмышкой.
- Сейчас я попью, и мне станет лучше, - стараясь говорить как можно оптимистичнее, уверяет всех Каме, но, судя по тревожно-недоверчивым взглядам одногруппников, ему никто не верит.

Казуе плохо от того, что он всем врет.
Томохисе, ребятам и самому себе. Его состояние куда хуже, чем он всем сообщает, но пока он не придумал что с этим можно сделать так, чтобы не навредить работе. Он несколько раз просит менеджера записать его к врачу и несколько раз его визиты отменяют из-за внезапных изменений в расписании группы и конкретно его, каменашевском, расписании. Ему удается только пересдать анализы как раз утром перед этой злосчастной репетицией. Вечером он обнаруживает на телефоне мэйл от своего врача с просьбой немедленно приехать в клинику, но ответить на него не успевает, потому что после возвращения домой они с Томохисой ссорятся: первый раз за все время. Разумеется, причиной становится именно этот мэйл.

- Ты сдал анализы? – Томо моет посуду, а Казуя лежит на полу, собрав под себя все подушки. Ужин сегодня готовил не он, и убирает со стола тоже не он и так происходит всю последнюю неделю. Это чертовски неправильно, потому что Томохиса занят ничуть не меньше его самого, а может, и больше, учитывая, что через месяц у него тур по Азии, а он теперь один. Каме пытается возражать против такого распределения обязанностей, но Томо игнорирует все его возражения. Или смотрит на него тем самым взглядом, который Казуя уже видел в ту ночь, когда заснул в ванной.
- Сдал. И сенсей просит приехать завтра, но завтра я не смогу…
- Что значит «не смогу»? – спокойно осведомляется Ямапи, ставя в сушку последнюю тарелку и поворачиваясь к Каме.
- Ну, у нас завтра премьера песни на…
- Отмените выступление. Казу, я отвезу тебя завтра в больницу, а то ты скоро падать начнешь.
Каменаши садится и упрямо поджимает губы. Он терпеть не может, когда за него пытаются что-то решать, даже если это Томо.
- Ничего мы отменять не будем. Выступим, а послезавтра я поеду в больницу. Один день все равно ничего не решит.
Ямашита бросает мокрое полотенце на стол и внимательно разглядывает стену напротив. В комнате повисает напряжение, они оба чувствуют это, но не намерены уступать.
- Почему ты не позволяешь себе помочь?
- Не надо мне помогать, Томо. Я не маленький ребенок, а ты мне не нянька.
Глаза Ямашиты холодно сужаются.
- Хорошо, Каме. Я тебе не нянька и делай, что хочешь.
Он выходит из комнаты очень тихо, и здесь нет двери, но Казуе кажется, что он только что оглушительно ею хлопнул.

Следующий день проходит как в тумане. Каме пытается вести себя как обычно, но чем ближе момент выступления, тем хуже у него это получается. Он чувствует себя совсем разбитым – до такой степени, что даже не обращает внимания на тревогу одногруппников, которые вообще от него не отходят. Помимо выступления, у него внутри только осадок от ссоры с Томохисой: они так и не помирились вчера, а сегодня Казуя уехал слишком рано и не решился будить любимого. Он обещает себе, что поедет в больницу сразу после съемки и не станет ждать до завтра, а Томохисе позвонит по дороге, извинится и попросит привезти вещи. Может быть, ему даже повезет, и Пи его простит…

Казуя понимает, что не дотянет до конца песни ровно за двадцать секунд до ее окончания. Он делает невнятный поворот, подмигивает в камеру и, кажется, даже улыбается, а потом отходит к Уэде, который танцует в паре шагов от него. У того совершенно ошалелый взгляд, когда он видит внезапное па Каменаши, но самому Каме на это абсолютно наплевать. Он обнимает Татсую за талию, шепчет в рыжие пряди: « Пожалуйста, удержи…», - и теряет сознание, с облегчением чувствуя, как его подхватывают сильные руки.

Сквозь морок бессилия до него долетают отдельные звуки и фразы. Его куда-то несут, тревожно переговариваясь, и что-то мокрое касается его лба и щек. Наверное, его хотят привести в себя, и Каме честно пытается открыть глаза, но у него нет сил даже на это.
Потом он чувствует короткую острую боль в сгибе локтя, запах лекарств и снова чьи-то голоса. Среди них Казуя различает голос Джунноске, который говорит кому-то:
- Мы поедем с ним и позвоним Томохисе, а вы… - дальше он не слышит, потому что на него опять падает тьма.

В следующий раз Каменаши приходит в себя уже в больнице. Все тело тяжелое и будто чужое, над ухом – мерный писк приборов. В обеих руках – иглы капельниц, а на запястьях плотные фиксирующие манжеты, и это уже знакомо. В прошлый раз его тоже привязывали к кровати, когда он спал, чтобы во сне Каме случайно не сбил чертовы иголки. Правда в прошлый раз ему и вполовину так плохо не было.
В палате тихо разговаривают Томохиса и Татсуя.
- Почему ты не уволок его в больницу? – шепотом возмущается Уэда, - Сенсей сказал, что еще немного и…
- Потому что это Каме, - Томохиса говорит почти безразлично, но Казуя не обманывается этим тоном. – Потому что если он что-то вдолбил себе в башку, то на него уже никто не повлияет.
- Это отговорки! – Уэда непререкаем. – Если бы это был мой любовник, я бы даже спрашивать не стал! Избил бы – и приволок! И вообще…
- Ты прав, - Томо говорит еще тише и еще безразличнее, так, что у Каме больно сжимается сердце. – Ты прав, Уэда. Я действительно виноват.
Повисает тишина. Казуя хочет позвать Томо, но губы шевелятся совершенно беззвучно.
- Ну, это… прости, я слегка перегнул, - смущенно говорит Уэда. – Каме действительно очень упрям, а меня напугала вся это история. Когда он упал прямо мне на руки, я чуть не сдох от страха…
- Понимаю.
- Томо! – Казуе кажется, что он кричит, но на самом деле это еле слышный шепот. Тем не менее, на него реагируют: над Каме склоняется родное лицо, неширокая ладонь ложится на лоб, теплые губы касаются его щеки.
- Ты пришел в себя? Как ты? – Томохиса бледен и встревожен. Каме хочется попросить у него прощения, сказать, как он его любит, а еще что он не стоит того, чтобы за него так волноваться, но может произнести только жалкое «прости».
Этого очень-очень мало, потому что Томохиса только сильнее расстраивается.
- Что ты говоришь? – горестно шепчет он. – Это ты меня прости… мне надо было беречь тебя лучше, Казу. Мне надо было понять, что тебе так плохо…
Каменаши не может ответить – чертово, чертово бессилие! На глаза наворачиваются злые слезы, которые не успевают пролиться, потому что их нежно сцеловывает с мокрых ресниц Томохиса. И Каме кажется, что они угодили в какой-то новый переплет, и теперь нужно снова искать выход. И, наверное, это опять не будет просто…

Татсуя смотрит на сцену возле кровати широко раскрытыми глазами. Ему кажется, что он попал в какой-то очень хрупкий мир – и если неловко двинуть рукой, то он перестанет существовать. Он чувствует боль и любовь, которые окутывают этих двоих и это не спокойное чувство. В его мире такого точно нет, и он не помнит, было ли когда-то… Приносила ли когда-то такую боль его собственная любовь? И должно ли быть вообще так больно от любви?..
На него наваливаются вопросы и Уэда совсем теряется. Он не приходит в себя, даже когда его берут за руку и выводят в коридор. И потом, когда ведут к выходу из больницы, помогают надеть куртку и накидывают на голову капюшон.
В голове немного проясняется только после пары глотков кофе, стаканчик с которым ему осторожно вкладывают в пальцы.
- Тебе получше? – спрашивает его Тагучи, замечая, что взгляд Уэды стал более осмысленным. Они сидят в машине Джунноске, хотя Татсуя не помнит, как они до нее дошли.
- Да, все нормально. Ты говорил с врачом?
- Говорил. Поставь, пожалуйста, кофе в подстаканник.
Татсуя хочет спросить «зачем?», но почему-то не делает этого и молча выполняет странную просьбу.
- Что сказал врач, Джунно?
- Что Каме, скорее всего, придется оставить сцену.

На следующее утро Каме становится намного лучше. Он уже спокойно говорит и садится на постели сам. Его все еще не пускают вставать даже до туалета, а все анализы берут в палате. Несколько раз приходит врач, назначает одно обследование за другим и не говорит ничего конкретного. Это начинает раздражать Каме, но Томо не дает сосредоточиться ему на этом. Разговор происходит вечером, когда готовы все результаты и на колени Казуе ложится листок. Это, кажется, титульный лист его медицинской карты, потому что наверху значатся его данные, а под ними, под строчкой «диагноз» целый список непонятных терминов, которые пугают не столько своей непонятностью, сколько количеством.

- Это… что? – глупо спрашивает Казуя, переводя взгляд с листочка на врача.
- Это то, о чем я бы хотел с Вами поговорить, Каменаши-сан. Но сначала я повторю то, что уже сказал Вашим друзьям: я считаю, что Вам надо оставить сцену.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

Никогда ты, часть вторая, глава 1.

[Дила]

*выдохнула* Ну, что, вторая часть?)) Спасибо, если вы все еще ждете этот текст! Думаю, нужно немного пояснить, что вторая часть будет слегка АУ-шной. Например, из группы у меня ушел только Томо, без Ре. Весь фокус в том, что "уход" был запланирован еще до того, как Томохиса и Ре действительно ушли. Поэтому менять я свою идею не стала. Дальше АУ усилится и я очень надеюсь, что вы меня ткнете, если все станет неудачно, да? И... дозо!

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Часть 1

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p171166044.htm

Часть вторая, глава 1.

«Белое Рождество. Ну, надо же…»
Казуя смотрит в бархатное предзакатное небо, с которого рассыпчатой серебряной крошкой падает снег.
«Я больше не один» - эта простая мысль то и дело всплывает в его голове последние пару месяцев: именно столько они с Томохисой живут вместе, считая с их первой ночи. У «не-одиночества» есть свои минусы, но плюсы все равно перевешивают.
Да, он больше не может позволить себе, проснувшись среди ночи, закурить сигарету и чиркать на первой попавшейся бумажке приснившиеся строки. Да, теперь завтрак – это именно завтрак, а не чашка кофе, выпитая между той же сигаретой и напяливанием джинсов. Еще он учится не раздражаться на внимательность Томохисы к его внезапной молчаливости и привычке последнего все делать по-своему. Потому что Каме уже черт знает сколько времени поступает точно также. Но – он больше не один… даже нет, не так. Они больше не одни. И это сейчас действительно самое важное.

- Почему ты не зашел? Я же сказал меня не ждать! – Томо недовольно хмурится, перехватывая поудобнее бумажный пакет с подарками. Сегодня Рождество и они приехали в гости к его матери. О том, что ее сын живет с любовником и этот любовник никто иной как Каменаши Казуя, Ямашита-сан узнала не так давно. Томо так и не рассказал Казуе о ее реакции на эту новость, ограничившись кратким «все нормально, она привыкнет» - а за этим последовало приглашение на Рождественский ужин. И Каме теперь нервничает, словно невеста перед алтарем и никакая выдержка его не спасает.
- Я решил дождаться тебя, - хмуро буркает он в ответ и плотнее затягивает на шее пушистый шарф. Между прочим, рождественский подарок Томохисы…
- Не нервничай! – чуть улыбнувшись, просит Томо, но его глаза остаются серьезными и Каме понимает, что сам он волнуется ничуть не меньше.
Они заходят в подъезд и поднимаются на лифте в квартиру на пятом этаже. Казуя здесь впервые: в последний раз он был у Томо, когда семья Ямашита еще жила в отдельном доме. Потом они переехали в эту квартиру, но Каме с Пи уже поссорились и он здесь так ни разу и не был.
Дверь открывает Рина и почему-то Каме кажется это хорошим знаком. Они раздеваются и проходят в гостиную, где их встречает хозяйка дома.
Томохиса похож на мать. Собственно, Рина тоже на нее похожа, но Томо сильнее. Они обмениваются дежурными приветствиями-поклонами, и Ямашита-сан называет Каме «Казуя-кун», как в детстве. И он немного успокаивается.
Они идут мыть руки вместе с Пи, и это почему-то смешит обоих.
- Томо, она обращается ко мне так, словно мне все еще десять! – шепотом делится Каме, выдавливая немного жидкого мыла себе на ладонь. – И мне неудобно… я ведь не твой друг… в смысле, она же знает, что мы…
Томохиса тихо фыркает, повторяя манипуляции Каме с собственными руками. Ему тоже неудобно, но это еще ничего, потому что он даже представить себе не может, насколько неудобно сейчас его матери. Его ладонь случайно задевает руку Казуи, и он замечает, какая она холодная. Даже под теплой водой.
- Ты так замерз? – он сжимает пальцы с аккуратным маникюром и, наклоняясь, касается губами щеки Каменаши. Конечно, тоже ледяная.
- Ну, я еще не согрелся, - нехотя признается Каме. Вообще, он мерзнет почти все время: Казуя еще никогда так не мерз зимой. Порой его даже знобит и вообще эти холода, кажется, плохо на него влияют: стали ломаться ногти, а стилист вчера заметил, что с волосами тоже не все в порядке. Некстати Казуя припоминает, что последние анализы у него были неидеальные, а пересдать их так и не удалось: съемки, промо, озвучка дорамы… А завтра начинаются запись нового сингла «КаТ-ТУН» и съемки клипа. И когда у него теперь выдастся свободное время – неизвестно. Но Томо о его недомогании знать совсем необязательно, он и без того много с ним нянчился. И вообще – пройдет.
- Ты как себя чувствуешь? – тут же проявляет ненужную проницательность Ямапи и внимательно всматривается в лицо любимого. Казуя немного бледен, кажется, бледнее, чем обычно.
- Все хорошо! – поспешно говорит Каменаши и целует Томохису. Тот слегка удивлен, но на поцелуй отвечает, с удовольствием включаясь в процесс и весьма недоволен, когда нежные губы исчезают.
- Нам пора. А то твоя мама подумает про нас черт знает что! – смеется Каме в ответ на разочарованную мордочку Томохисы. Впрочем, тот не возражает, и они выходят из ванной. Тема здоровья благополучно забыта на весь вечер, а утром Пи звонят из Агентства и просят приехать: с ним хочет поговорить Джонни-сан.
Каме облегченно вздыхает и, пожелав Томо удачи, отправляется в студию.

Жизнь – это череда событий, которыми мы пытаемся управлять.
Каме тоже пытается, но его жизнь становится похожа на водоворот и получается у него все хуже.
Томохисе велели уходить из группы. Не то, чтобы это было неожиданностью, но – слишком внезапно.
- Ты! Сейчас хорошее время! Уходи! – вот, собственно, и всё указание руководства вместе с мотивацией и причиной.
Это злило Каме. Смотреть на потерянного Томо ему совершенно не нравилось. Еще больше ему не нравилось то, что даже смотреть у него времени не было, что уж говорить о нормальной поддержке. Но он возвращался домой далеко заполночь, усталый, пропахший сигаретным дымом, с звенящей от перенапряжения головой и его не хватало ни на что, кроме поцелуя спящего уже Пи и тихого «я тебя люблю».

Томохиса извинялся. И оправдывался. И опять извинялся...
Каме понимал, что по-другому это никак не пережить: их публика не любила подобных уходов и оставалось только кланяться, улыбаться и надеяться на то, что тебе простят то, что решили за тебя. Ну, или почти за тебя.
Собственно, сам он верил в Томохису. И жалел только о том, что не может толком быть рядом в такой момент и что его сил почему-то осталось так мало…

- Каме! Каме, проснись!
Казуя вздрогнул, и ошалело распахнул глаза. На него удивленно смотрели одногруппники и персонал: по всему выходило, что он заснул прямо на совещании по поводу съемок клипа.
- Может, тебе кофе принести? – предложил Джунно.- Ты неважно выглядишь…
- А, да… то есть, нет! Я прошу прощения! – Казуя встает и кланяется, извиняясь. Голова слегка кружится, но, наверное, это от внезапного пробуждения. – Давайте продолжим.
Режиссер снова начинает рассказывать о концепции съемок, менеджеры уточняют график работы, а рядом с Каме тихо шипит Уэда.
- Ты опять плохо выглядишь! Может, сменишь любовника? От нынешнего столько проблем!
- Предлагаешь мне своего? – так же шепотом язвит Казуя. Татсуя гневно фыркает и замолкает.
«Обиделся!» - понимает Каме, вглядываясь в нарочито-отстраненное лицо друга. Ему на ухо что-то ободряюще говорит Тагучи и, наверное, скоро он оттает. Всегда оттаивает…
Но извиниться все равно надо – Уэда ведь просто так беспокоится о нем... Потом. Всё – потом, а пока добраться бы до дома и поговорить с Томохисой. И лучше не только поговорить.

Томо просыпается от шума льющейся воды. С трудом соображая, садится на кровати и понимает, что это просто Казуя вернулся домой. На часах – половина третьего ночи. В последний раз они виделись позавчера утром. Потом Пи уходил, пока Каме еще спал, а тот возвращался, когда уже спал Томохиса. Так и бегали, как солнце за луной.

«К чертям эту спячку! Я соскучился, в конце-концов!» - Томо решительно встает с кровати и идет в ванную.
Здесь очень влажно и почему-то очень мокро. Молодой человек не сразу понимает, что причина этого – вода, льющаяся через край наполненной ванной и стекающая в сток на полу.
- Что за…- начинает было Томохиса, но слова застревают в глотке, прибитые опрокинувшимся ужасом. В ванной лежит Казуя. Спящий Казуя, который прямо на глазах у Томо начинает медленно сползать под воду. И не просыпается…

Он, наверное, простоял еще целую вечность, прежде чем сорвался с места и, поскальзываясь, подлетел к ванной. Одной рукой схватил Каме за волосы, намотал на кулак, дернул вверх, хватаясь второй за плечо. Казуя захрипел, закашлялся, судорожно цепляясь за футболку Томохисы, а тот все продолжал его тянуть, пока полностью не вытащил из воды. Но и потом он не успокоился: сгреб Каменаши в охапку, перекинул словно мешок через плечо и унес в спальню, весьма нелюбезно швырнув на кровать.

Казуя сильно ушибся рукой о прикроватный столик, но боли не почувствовал: легкие горели огнем, а перед глазами хоть все и плыло, но ярость Томохисы угадывалась вполне определенно.
Он впервые видел его в таком бешенстве.
- То..- голос вполне предсказуемо сорвался и Каме закашлялся. Вторая попытка была более успешной. – Томохиса, что с тобой?...
Ямашита сжал и разжал стиснутые кулаки.
- Не трогай меня.
- Но…
- Заткнись, Каме! Ты хоть… - Пи рвано втянул в себя воздух, пытаясь успокоиться. – Ты хоть понимаешь, что только что чуть не умер?
- Я не умер бы…
- Заткнись!!!
Резкий толчок в грудь - и Казуя оказывается прижат к постели. Глаза Пи полыхают так, что впору разводить костер, но Каме вдруг видит в этой ярости панику и страх.
Он обхватывает лицо Томохисы ладонями и прижимается к его губам своими губами. Это сложно назвать поцелуем – скорее, это доказательство того, что он жив и все уже позади.
Томо сначала пытается отстраниться, но Казуя не отпускает и прижимается еще ближе – лбом, ногами, всем телом.
- Все хорошо, слышишь? Все хорошо, Томо… Ты меня спас и все теперь хорошо.
Томохиса ловит слова губами и пытается убедить в этом свое сердце, но оно слишком колотится и, наверное, поэтому не верит, что «все хорошо».
Они еще долго не засыпают в ту ночь, и просто лежат, цепляясь друг за друга.
Вроде бы все уже кончилось, но напряжение не уходит, обвивая их тонкой холодной леской.
- Все будет хорошо, так что давай спать, – говорит Казуя и решительно закрывает бессонные глаза.
Томо ничего не говорит.
И вместе со своим сердцем не верит ни единому сказанному слову.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

Никогда ты. Глава 10, конец 1 части

[Дила]

Итак, обещанный новогодний подарок для всех читателей "Никогда ты". Глава 10, последняя в этой части. Надеюсь, она понравится всем!
Позравляю с наступившим 2012 Годом! Пусть для всех Вас он будет полным счастливых воспоминаний, ярких событий и новых впечатлений! Пусть все сбудется! С Новым Годом!

Название: Никогда ты
Автор: Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Часть 1

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165252482.htm -1 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165417357.htm - 2 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166092833.htm- 3 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166468921.htm- 4 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166761872.htm-5 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p167789162.htm-6 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p168865402.htm- 7 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p169442172.htm - 8 глава

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p170600327.htm

10 глава. Осторожно, рейтинг NC-17!

Томохиса представлял этот момент столько раз, что сейчас происходящее откликалось в душе сладким ароматом чего-то нереального. Под ним дрожал пол, и дрожь передавалась всему телу – вверх по позвоночнику, потому что спиной он все еще прижимался к дверному проему. Казуя касался только его лица, сидя на коленях между его ног. Гладил щеки, убирал волосы со лба, прочерчивал линию губ и, едва-едва притрагиваясь к ним своими губами шептал «люблю». Разве это могло быть правдой? Разве его личное стихийное бедствие по-имени Каменаши Казуя мог говорить и смотреть… вот так?
Но если это просто его очередной сон или глупая фантазия, то, пожалуйста, пусть это продлится подольше…
Как только Томо сам прижался к губам Казуи – уверенно проникая языком в горячий рот и жадно исследуя все внутри, реальность обрушилась на него в полную силу.
- Казу… Казуя...
Он сказал – или правильнее будет «прохрипел»? – это раньше, чем успел подумать. Томохиса поймал широкую улыбку на любимом и родном до боли лице и, возвращая ответную, оттолкнулся от своей опоры, опрокидывая Каме на одеяло.
Одежда мешала и они избавлялись от нее, глухо рыча и царапаясь, когда не поддавались пуговицы или ноги путались в штанинах – и приходилось отрываться от поцелуев и вообще друг от друга. Такая пытка – выпускать из объятий того, кто уже столько лет должен был безраздельно принадлежать только тебе.
Кожа Томохисы показалась Каме чем-то вроде пылающего шелка – гладкого и обжигающего. Он трогал, гладил и целовал ее везде, где мог дотянуться и бессильно шипел, потому что Пи не давал толком ему этого делать.
Спроси сейчас самого Пи, чего он давал или не давал – он бы, наверное, надолго завис над этим вопросом.
Ему сейчас всего было мало. Воздуха, рук, губ, Каме. Натянутые до предела струны ожидания, наконец, лопнули и теперь Томохису несло. Казуя, наконец, принадлежал ему, и он не намерен был его выпускать даже для того, чтобы самому получить удовольствие.
Он не хотел, чтобы его что-то отвлекало, потому что, оказывается, если лизнуть Каме за ушком, одновременно слегка сжимая его сосок, тот начинает выгибаться, касаясь возбужденным членом живота Томохисы. А если чуть прикусить чувствительную кожу на шее, можно ощутить, как под губами сильнее зайдется пульс. Еще у Казуи эрогенные зоны на сгибах рук и внутренней поверхности запястий и Пи довольно мурлыкает, когда Каме, в очередной раз требовательно изгибаясь, вцепляется в его волосы.
- Прекрати надо мной издеваться! – хрипит он. – Я сейчас кончу!
Ямашита ухмыляется и прекрасным змеем-искусителем скользит по телу Казуи вверх, так, чтобы их лица оказались друг напротив друга. Это нехитрое движение вызывает очередной прилив возбуждения у Каме, и он сильно сжимает бедра Пи коленями, попутно царапая ему спину.
Томо слегка стонет и толкается вперед – ему больно, но удовольствие все равно пересиливает боль. Ему хочется ничуть не меньше Казуи, но он так долго этого ждал, что не может позволить завершиться всему так быстро.
- Я не против того, чтобы ты кончил, - шепчет он, покусывая Каме мочку уха. – Или ты думаешь, я не смогу возбудить тебя снова?
Казуя судорожно облизывает пересохшие губы и беспорядочно шарит по телу Томохисы руками. Мысли в голове путаются, но, по крайней мере, в одном он убежден совершенно точно:
- Я хочу, чтобы ты был во мне. Я хочу, чтобы это было сейчас, Томо. Пожалуйста.
Томохиса ничего не отвечает. Сердце трепыхается в груди яркой счастливой бабочкой, и он не может говорить. Но он может целовать – и целует: горячо, нежно, страстно, благодарно. А потом вдруг резко встает, заставляя Каме беспомощно хватануть воздух ртом и бездумно вскинуть руки вслед.
- Куда?...
Но Томо уже доходит до шкафчика около стены и, пошарив в ящике, возвращается обратно.
- Какого черта?.. – обиженно хмурится Каменаши, когда Пи снова опускается на него сверху.
- Смазка, - Томохиса улыбается, целует обиженные губы и демонстрирует серебристый флакончик. – Мы же не хотим, чтобы тебе было больно?
И Каме начинает улыбаться в ответ, расслабляясь. Все хорошо. На самом деле, ему плевать на боль и Джин иногда вообще не пользовался смазкой – так что это ничего. Главное, чтобы Томо был рядом… нет, не так. Главное, чтобы это был Томо – от него он готов принять даже боль, хотя что-то ему подсказывает, что боль физическую Томохиса никогда и ни за что ему не причинит.
Пи выдавливает на пальцы смазку и осторожно вводит в Казую один, бережно проникая сквозь тугие мышцы. Каме лишь на мгновенье морщится – и тут же расслабляется, приникая к губам Томохисы и слегка насаживаясь ему на палец. Ему слишком не терпится и он вообще готов пропустить подготовку, но у Пи определенно свой взгляд на происходящее.
- Не торопись, - шепчет он в приоткрытые губы. – Я не сделаю тебе больно… я не хочу больше боли, Казу…
Он добавляет второй, а потом и третий пальцы, только после того, как Каме начинает извиваться под ним и накрывает свой член ладонью.
- Томо, я больше не могу! Я хочу тебя… слышишь?
- Я слышу, - Томохиса уже и сам находится на грани: возбужденный Казуя, с лихорадочно горящими глазами, припухшими от бесконечных поцелуев губами – только от одного этого зрелища можно сойти с ума.
Он снова берет в руки смазку и замирает. Об этом надо спросить – потому что вдруг Казуя просто отдал инициативу в его руки?..
- Ты опять копаешься… Томо!! – Каме раздраженно двигается ближе, почти касаясь промежностью возбужденного члена Томохисы. Тот отмирает и… смущается?!
- Казу, мне надеть презерватив? Я здоров, но если тебе так будет спокойнее… - начинает сбивчиво бормотать Пи, мысленно посыпая себе голову пеплом.
- Хэ?!! – офигивает Каме, а потом облегченно смеется – ситуация вполне в духе его корректного Ямапи. Он садится, обвивая шею Томохисы руками, и шепчет в пухлые губы:
- Идиотина! Какой ты идиотина, Томо!
Тот закрывает смеющийся рот поцелуем и возвращает любимого в лежачее положение.
- Люблю тебя, - тихо, но очень четко произносит он, глядя в сияющие глаза напротив. И две разбитые Вселенные, наконец-то соединяются в одну.

Проникновение проходит почти безболезненно: и Томо быстро компенсирует дискомфорт поцелуями и ладонью, которую он кладет на член Каме. Он двигается сначала очень бережно, давая возможность им обоим привыкнуть друг к другу: Казуя такой тесный, что Томохисе тоже немного больно. Как ни странно, помогает им очередной подземный толчок: вибрация передается их телам и кровь приливает к голове до звона в ушах.
- Быстрее! – требует Каме, толкаясь любовнику в ладонь и поднимая бедра, стремясь стать еще ближе. Пи подхватывает его под ягодицы и подается вперед, двигаясь сильнее – и стонет от нахлынувших ощущений.
- Казу, господи… я больше не могу сдерживаться! – выдыхает он, и это последнее на что хватает его сознания. Потому что дальше он срывается и с каждым новым движением вколачивается в Каме все сильнее, едва осознавая, что их стоны становятся все громче, а поцелуи давно перешли в полуукусы. Им хочется быстрее, ярче – чтобы боль перебивала удовольствие, и оно продолжалось дольше. Может быть, всю жизнь…
Томохиса уже давно убрал руку с члена Казу, но этого и не требуется – ощущение того, что они, наконец, стали одним целым и он чувствует Пи внутри себя намного сильнее, чем просто секс – с кем бы то ни было в его жизни. Казуя сам убыстряет темп и кусает Томохису за шею, когда волна оргазма сотрясает все его тело не хуже землетрясения. Томо следует за ним почти сразу, кончая в Каме и понимая, что тот крик, который он сейчас слышал, слетел с его собственных губ.

Каме опять засыпает почти мгновенно, сонно целуя Томохису и гибкой лианой обвиваясь вокруг его тела. А вот Пи долго не спит, уткнувшись лицом в макушку любимого и слушая, как громко бьются их сердца и ему кажется, что даже если сейчас им на головы все-таки рухнет потолок, то умирать будет совсем не страшно...
О том, чтобы добраться до душа, можно даже не думать: Казую он сейчас не отпустит от себя ни за что на свете.
И вообще – не отпустит.

Утро встречает Томохису запахом кофе и солнечным светом, навязчиво лезущим в глаза. Все тело ноет, как после хорошей тренировки в спортзале, но после того, что вчера было и сна на жестком полу – это не удивительно. Он, кстати, отчего-то лежит на подушке и до горла прикрыт вторым одеялом, а Казуи в пределах видимости не наблюдается. И Пи это совершенно не нравится.
С трудом отыскав в ворохе постели свою одежду и наплевав на необходимость посещения того же душа, Томохиса пошел на кухню в поисках пропажи. Да так и замер на пороге.
Казуя был не один.
Более того, он был с девушкой.
Пи судорожно сглотнул и рефлекторно одернул футболку, соображая, успеет ли он смыться до того, как его заметят. Но его желаниям не суждено было сбыться: очевидно, сегодня в его гороскопе день начинался со строчки «дурацкое положение».
- Доброе утро, братик, - ехидно пропела Рина, разглядывая многочисленные засосы на шее покрасневшего Ямапи. – Я вижу, ты хорошо провел ночь?
- Что ты здесь делаешь? – хмуро буркнул «братик», скрещивая руки на груди и игнорируя прозвучавший вопрос.
Рина надула губки и помешала ложечкой кофе.
- Пришла посмотреть, не рухнул ли дом на глупую башку моего братца. Чего он такой вредный, Каме-чан? – пожаловалась девушка Казуе, который как раз ставил на стол тарелки с рисовым омлетом.
- Каме… чан?! – офигел Томохиса от такой фамильярности.
- Да! – Рина вызывающе уставилась на брата. – Каме-чан разрешил себя так называть. И прекрати быть таким букой!
- Прости его, Рина-чан, - улыбнулся Казуя и, подойдя к Томохисе, всунул ему в руки чашку с кофе. – Доброе утро, - прошептал он одними губами, заставив Пи расплыться в ответной улыбке.
- Ладно уж! – Томохиса протопал к столу и придвинул к себе одну из тарелок. – Мммм… еда! Но! – Он угрожающе посмотрел на сестру, - ни слова матери, поняла? Я сам скажу, - добавил Томо чуть тише, глядя на Казую, который в этот момент загружал посудомойку.
Рина проследила за его взглядом и понимающе улыбнулась.
- Попал ты, братик! Но я рада видеть тебя таким счастливым.
Томохиса не успел ответить, потому что в этот момент Каме тоже уселся за стол.
- Приятного аппетита! – сказали все трое почти в унисон и принялись за еду.

«Жизнь – странная штука!» - думает Томохиса, глядя на сестру и любимого.
За окном – глубокая осень, холодно и совсем облетели с деревьев листья. Скоро кончатся съемки дорамы, и начнется что-то новое: клипы, туры, фотосессии. Наверное, их ждет немало трудностей, забот и волнений, но это совершенно не важно, пока у них есть это утро, немного солнца и они сами – любимые и любящие, не смотря ни на что.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

Никогда ты. Глава 9.

[Дила]

Новая глава с задержкой почти в две недели( Но! Я торжественно обещаю новую в качестве подарка на Новый Год! Думаю, она определенно всем понравится)) На десятой главе же окончится первая часть "Никогда ты". В новой нас ждут новые герои, два новых поворота сюжета и развязка. Но, думаю, вторая часть будет поменьше первой. А будет ли она вообще - решать Вам, мои дорогие читатели! И спасибо, что ждете новых глав!

Название: Никогда ты
Автор:  Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: миди (хорошо, если не макси=_=)
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

ссылки на предыдущие главы

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165252482.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165417357.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166092833.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166468921.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166761872.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p167789162.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p168865402.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p169442172.htm

Глава 9

- Снято!! – орет режиссер, и мир вокруг ломается.

Пи шумно выдыхает и почти падает, опускаясь на корточки. Волосы на затылке взмокли, и мерзко прилипла к спине рубашка. Напротив, в похожем состоянии сидел Казуя.

Видимо, видок у них был тот еще, потому что участники съемочной группы хотя и бросали на них тревожные взгляды, подойти все же не решались. Режиссер и продюсер, маньячно сверкая глазами, просматривали отснятый материал. Сцена явно тянула на «Оскар» - жаль, что дорамы по определению не могли номинироваться на эту премию.
«Надо дойти хотя бы до гримерки» - отстраненно думал Томохиса, безучастно разглядывая собственные пальцы. Эмоции перегорели, и он чувствовал себя старой сломанной куклой. Покосившись на Каме, он увидел, что того все еще трясет – во всяком случае, его плечи чуть вздрагивали. Лица, скрытого прядями волос, Ямашита не видел.
Через силу поднявшись, Томо протянул Казуе ладонь и тот послушно ухватился за нее, тоже вставая. До гримерки дошли молча и молча же стали переодеваться. Наверное, надо было заговорить первому – но Томохиса чувствовал себя слишком плохо: к горлу подкатывала дурнота, и заломило в висках, словно он в одночасье подхватил грипп.
Каким-то краем сознания, Пи отмечал, что Каме тоже не расположен к общению – движения его были скупы и расчетливы, а губы сжаты в тонкую полоску.
Переодевшись, они вышли из студии на парковку и все в той же опустошенной тишине поехали домой.
Звуки и запахи родной квартиры немного привели Томохису в адекватное состояние. Надо было прекращать молчанку – пусть даже это означало неприятный разговор или ссору.
- Сцена сегодня вышла очень тяжелой, - Пи не стал ходить вокруг да около и сразу перешел к основной теме. – Не хочешь ничего обсудить?
Каме поднял взгляд от тарелки с набэ, в которой вяло ковырялся до этого, немного посозерцал пространство за плечом Ямапи, и отложил палочки.
- А я ей рад.
- Не понял, - Томохиса удивленно приподнял брови. – Чему ты радуешься?
- Тому, что я тебе все сказал, - по-прежнему не глядя на Пи, ответил Казуя. – Мне стало легче.
Он встал и отошел к окну, где лежала на подоконнике пачка сигарет, и вытянул одну. Щелкнул кнопкой, включая вытяжку, закурил и только излишне резкие движения говорили о том, что, не смотря на внешнее спокойствие, он все-таки волнуется.
- То, что все время тянулось между нами, вряд ли когда-нибудь исчезнет. Слишком долго… слишком больно. Но если бы я не сказал сегодня то, что сказал – пусть и через Ичиро – я бы не смог… - Каме вдруг осекся и Ямапи почти увидел, как он прикусил себе язык, чтобы с него не сорвалась следующая фраза. Вот только какая?..
- Если так, то я тоже рад, - глядя в спину Каменаши, медленно проговорил Томо. Разговор окончился тем же, что и сегодняшняя сцена: чувством бессилия. Впрочем, в том, что морально Каме гораздо сильнее, чем он сам – в этом Ямашита давно уже убедился.

Когда стрелки часов переваливали за полночь, тишина в квартире становилась особенно вязкой. Томо всегда обращал на это внимание, когда был дома один и не спал. В тишине вязло дыхание и мысли, движения становились замедленными и вроде бы даже воздух сгущался. Пи хотел подумать, хотя и знал, что это бессмысленно: раз уж он за столько лет не надумал ничего, что могло бы хоть как-то объяснить его отношение к Казуе, то почему это должно случиться именно сегодня?
Он долго не спал, а потом все-таки задремал, и снова проснулся, чувствуя себя еще более жалким, чем до этого. Рассердился на самого себя и снова провалился в сон, чтобы проснуться от звона разбивающейся посуды и понять, что началось землетрясение.

- Черт! Да этого только не хватало! – ругнулся Пи, рывком садясь на кровати. Толчок был приличным, судя по тому, что мебель в комнате начала сдвигаться со своих мест. Отлежаться в кровати им вряд ли удастся: надо было вставать и переходить к дверным проемам.
- Каме, - Томохиса потряс друга за плечо. – Просыпайся! Землетрясение, надо перемещаться.
Казуя заворочался и послушно сел, пытаясь разлепить тяжелые ото сна веки.
- Угу…
Увидев, что он сейчас снова вырубится, Ямашита быстро сгреб его в охапку и стянул с постели. За окном что-то полыхнуло, послышался вой сирен.
- Давай, шевелись! – Томохиса ухватил Каме за запястье и, попутно укутав его в одеяло, оттащил к дверному проему.- Все, можешь садиться.
Казуя послушно сполз по широкому косяку вниз и протер глаза. От нового толчка сдвинулась кровать, и что-то загремело в ванной.
- Фига… хорошо трясет, - хрипло заметил молодой человек. Томо уселся напротив, умостив руки на коленях.
- Надеюсь, эпицентр близко и толчки не усилятся.
- Я тоже надеюсь. Тебе не холодно? Возьми себе тоже одеяло, - предложил Каме, разглядывая домашние капри и футболку Томохисы.
- Обойдусь… не холодно пока. Еще потолок на башку свалится – будет обидно вот так умереть, - отозвался тот, невесело усмехнувшись.
- Шутник, - хмуро оскалился Каме.
- Помнишь, ты спрашивал меня про грозу? – вдруг вспомнил Пи.
- Ну... да. Ты ее не боялся. К чему вопрос? – Казуя потерся щекой об одеяло и широко зевнул.
- Когда сформировали «Ньюс», мы поехали в тур с поддержкой нашей волейбольной команды. И в одной из префектур тоже началось землетрясение. Вечер был, мы только приехали и нас заселили в какую-то сомнительную гостиницу, видимо решив, что для мальчишек и это – роскошь. Там вообще много косяков было с организацией, и менеджер у нас совсем уж случайный был. Мы так уставали тогда… эта гонка с концертами была почти невозможной. Короче, меня поселили в номер с Тегоши и Шиге, но я был не слишком-то общителен. Вроде бы меня даже побаивались… - Пи улыбнулся, глядя в темноту перед собой. – И это еще ничего, потому что я-то их всех просто ненавидел.
Он замолчал и перевел взгляд на свои руки. Сцепил пальцы в замок, потом снова их расцепил. Нахлынувшие внезапно воспоминания были яркими, словно это было не полтора десятка лет назад, а вчера. Зачем он вообще начал об этом рассказывать?..

- И что дальше? – прервал затянувшуюся паузу Каме. Глаза привыкли к темноте, и он видел лицо Пи в метре от себя почти четко. И почему-то казалось очень важным, чтобы Томохиса договорил: как будто они подошли к невидимой преграде между ними совсем близко, но он, Казуя, не может ее сломать. Зато он может надеяться.… И он снова просит:
- Пожалуйста, продолжай!
Томо бросает на него удивленный взгляд, но почему-то слушается и рассказывает дальше.
- Они тогда, несмотря на усталость, ушли в номер к остальным. Наверное, хотели вернуться, когда я засну. Впрочем, отключился я быстро – помню, в плеере играли «Битлз» - я тогда вообще с плеером не расставался. Если бы еще на глаза можно было повязку навязать… А потом началось землетрясение. Я проснулся оттого, что за окном -жуткие крики и переполох. Потом кто-то заорал: «Пожар, пожар!» и я почувствовал, что в комнате и впрямь пахнет дымом. Вскочил, бросился к двери и понял, что от толчков ее, наверное, заклинило. Тогда я стал звать на помощь. Бесполезно. Потом уже ничего не помню – надышался дымом и потерял сознание… меня спас пожарник, который вошел в гостиницу, чтобы проверить, действительно ли все вышли. Он выбил дверь и вынес меня… Знаешь, что самое смешное? Когда я пришел в себя, мои одногруппнички кинулись ко мне с извинениями. Оказывается, они обо мне со страху забыли. И когда спрашивали, есть ли в здании еще кто-то, кого они знают, сказали, что нет. Вот, как-то так…
Каме нахмурился.
- Вы никогда об этом не рассказывали…
- Ну, еще бы! На мембер ай это точно не тянет, правда? – Томо запрокинул голову и стал изучать потолок.
- Две тысячи третий год, да? – задумчиво проговорил Казуя. – Тебе тогда было очень тяжело…
- Просто я был ребенком и верил, что если моя группа успешна – мне можно ни о чем не волноваться. Поэтому когда “4 TOPS” внезапно расформировали, а я оказался лидером и джуниоров, и «Ньюс» - это был шок… Именно тогда я понял, что мое мнение мало что значит и то, где я работаю – это чаще больно и трудно, чем легко и радостно. Больше всего бесило то, что все от меня чего-то ждали. Поддержки, успеха, понимания, гибкости… Ждали, блядь, что я буду улыбаться и приму эти перемены! И я принимал! – Томохиса тихо засмеялся, а потом резко замолчал, закусывая губу. Больно. Даже сейчас это было больно. – Я улыбался, даже когда на концерт «Ньюс» пришел Тома и плакал, сидя во втором ряду у меня под носом. А потом успокаивал его: «Ну чего ты, дружбан! Все будет круто, нэ?». Я успокаивал, а сам хотел кого-нибудь избить или хотя бы тоже заплакать…
Казуе стало холодно. Словно боль Томохисы вдруг стала осязаемой и теперь прильнула к нему, прикасаясь к беззащитному сердцу своими холодными щупальцами.
Что творилось в его душе все эти годы? Какую горечь он в себе нес? Закрывшись изнутри, он дарил всем столько тепла… Ямашита Томохиса. Человек, которого никто не знал.
- Это было похоже на сонную бесконечность, - снова заговорил Пи, и голос его звучал глухо. – Месяц растянулся в год, потом во второй. Я стерпелся. Хорошо, что рядом был Ре. Плохо, что он был рядом так мало… А потом все опять разлетелось. Скандал за скандалом – и я понял, что нас распустят еще до того, как об этом официально объявили. И, черт, как же я не хотел, чтобы это все было вот так!! И я опять был сильным, и утешал, и успокаивал… А потом случилась «Нобута» и… ты.
Томо посмотрел Казуе в глаза и тот дернулся навстречу, реагируя быстрее, чем успел подумать, но Пи вскинул руку, останавливая.
- Дослушай. Дослушай, иначе я никогда этого не скажу.
Пауза.
Пауза…
Прошлое, расплетенное на нитки, болтается перед глазами ветхой ненужной тряпкой и мешает жить…
- Ты был ярким, талантливым… таким прекрасным! – Пи улыбался сквозь боль, и Казуе казалось, что его собственное сердце сейчас не выдержит. – Совсем не тот бука, каким я тебя помнил в детстве... В тебя было невозможно не влюбиться. И я влюбился. И струсил. Если бы я потерял еще и тебя – я бы не…не смог…
Голос сорвался, перехватило горло, и Томохиса резко опустил голову, пытаясь совладать с собой. Он вздрогнул, когда его лицо обхватили прохладные пальцы, и, встретившись глазами со взглядом Казуи, замер.
- Люблю…

Дом снова задрожал; со стола упала ваза, с жалобным звоном разлетевшись на мелкие осколки, но двоим на полу до этого уже не было совершенно никакого дела.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction

---

[Дила]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

мистика

[Toliman]

Название: Сверхъестественное.
Автор:  toliman
Пейринг: ПиКаме
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, мистика
Статус: закончен
Разрешение: размещение на посторонних ресурсах не разрешаю

Это были очень древние времена, время мифов и легенд, когда миром правили Первые, истинные боги, давшие начало людской цивилизации. Они повелевали, но каждый из своей реальности, разделённой Мостами Богов и нарушать границы было строжайше запрещено, любым способом, вольным или невольным. И только призрачные кошки Канибурхи свободно проходили между мирами богов - для них не существовало преград и запретов.
Аматэрасу, родоначальница народа Ямато, рвала и метала в ярости, как обычная женщина. И причиной тому была любовь. Великая мать полюбила смертного, этим оказав ему неслыханную честь, но мало того, что он отверг её чувства, так ещё и предпочёл ей мужчину. Мужчину! И богиня решила наказать виновных, стереть само напоминаие о их существовании. Явилась к ним в шалаш, когда влюблённые отдыхали после бурной страсти и уничтожила тела, но не души - их защищала взаимная и очень сильная любовь. Аматэрасу, в гневе, душу своего возлюбленного бросила в ад, во владения брата Сусаноо, а душу разлучника - в мир других богов, чтобы уничтожить сам намёк на их возрождение. Она проигнорировала древнейший закон о невмешательстве. Зря.
Мастер спокойно пил сладкую сому в своей лаборатории вместе с Куберой и Кришной, когда мелодичный звон возвестил о нарушителе. Мастер не спеша поднялся и подошёл к Алтарю Душ — там одиноко мерцала серебристая звёздочка. Господин провёл над ней рукой, она ярко сверкнула, в мгновение поведав свою историю — и обратился к другим богам:
— Надо возвестить Шиву. Древний закон нарушен.
Вскоре, призрачные кошки разбежались по мирам, созывая Совет Верховных в Небесном Городе. Кетцалькоатль, Зевс, Перун, Один, Зороастр, Митра, Шива, Ра — их волей призвана Аматэрасу для суда. Вердикт — нарушительницу изгнать в Абсолютное Ничто, откуда всё произошло, справедливость для смертных восстановить. Но вред уже был нанесён — душа Казуи отравлена адом Сусаноо, а душа Томохисы пересекла грань миров. Смотря на две звёздочки, слабо мерцавших перед их глазами, боги сказали Слово:
Кетцалькоатль, первый среди равных: " Я открою проход для Бога Смерти".
Дхарма, Смерть: "Я восстановлю тела, сниму астральные копии душ и отправлю на перерождение".
Зевс: "Мойры напишут им судьбу".
Аматэрасу: "Я их прокляну и они станут врагами".
Перун: "Лада благословит их любовь".
Ра: "Аматэрасу бросит в мир своё зеркало".
Один: " Когда они возродятся в одно время и под теми же именами..."
Митра: "Когда солнце и луна воссоединятся..."
Зороастр: "Они станут перед зеркалом богини, их губы встретятся и справедливость восторжествует".
И Шива, Хаос и Созидание, постановил: "Да будет так!"

Казуя Ямашите давно не нравился, начиная ещё со старшей школы и было непонятно, какого Джин так с ним носится. Тихий, мелкий, потрясающе некрасивый ... Но Джин только смеялся в ответ и покровительственно обнимал за плечи "свою черепашку". Томо кривился, но мирился — ему совсем не хотелось ссориться со своим другом.
Время шло, Томохиса занимался своей группой и на какое-то время перестал видеться с Джином и его неизменным спутником. Слышал, правда, что они вместе снялись в дораме, которую Ямашита так и не удосужился посмотреть. И очень удивился и возмутился, когда и его поставили перед фактом совместной съёмки с Каме. С этим бледным и невзрачным недоразумением! Правда, тут Пи поджидал сюрприз — недоразумение бледное, худющее, но далеко не невзрачное, а даже ... красивое?
И началось сумасшествие — минимум сна и отдыха, максимум работы. Поначалу, характер Акиры поставил Томохису в тупик, но ... перед глазами был великолепный пример Кубозуки Йоске, с которым Томо снялся в "Парке Икебукуро". И Ямашита полностью скопировал повадки его персонажа, Такаши Андо, для своей новой роли. Как оказалось — блестящее решение! Режиссёр был в восторге, а Каме ... Каме вроде бы не сильно возражал, когда Томо, не выходя из образа Акиры, вешался на него и вне съёмочного процесса. Вначале, Пи отнёсся к нему настороженно, памятуя о своей неприязни и не зная, чего можно ждать в ответ. Но, как оказалось, Каменаши показал себя настоящим профессионалом, полностью отдающимся делу. И постепенно неприятие Томо таяло, как снег на солнце. Каме оказался лёгким и приятным собеседником, с которым было приятно не только работать, но и просто проводить время вместе. Да, они теперь частенько зависали друг у друга после тяжелого съёмочного дня, иногда и оставались в гостях на ночь — совместная работа сильно их сблизила и положила начало крепкой дружбе. Которая вскоре подверглась первому, довольно сильному испытанию. Дорама имела огромный успех, "Сейшун амиго" — просто оглушительный! Но Каме дебютировал раньше одногруппников — и попал под жёсткий прессинг с их стороны. Он сначала пробовал объяснить, потом просто терпел, а под конец и вовсе сорвался.
Тем вечером Пи был очень удивлён, когда, открыв на стук дверь, увидел на пороге Каме, явно заплаканного. Помог ему раздеться, провёл в свою комнату:
— Ну... рассказывай.
Реакция Казуи была достаточно предсказуемой — он бросился на шею другу, заливаясь слезами. Томо кое-как успокоил его, усадил на кровать, но из объятий не выпустил. И молча выслушал. После исповеди ЯмаПи никуда его не отпустил — переживал за его состояние и уложил спать рядом с собой. А Каме так доверчиво прижимался к нему во сне! Томо гладил его по волосам и умилялся, пообещав себе разобраться с обидчиками "своего Сюдзи-куна". И на другой день имел серьёзный разговор с остальными каттуновцами, правда, в отсутствие Каме. Конечно, не обошлось без небольшой потасовки, но в результате самого младшего оставили в покое. А в благодарность Пи угостили вкуснейшим обедом, приготовленным собственноручно.
Наступил 2006 год. Ямашита надолго запомнил сияющие глаза Каме, когда тот вбежал к ньюсам в гримёрку с известием, что они, наконец-то, дебютируют. Подобному поведению уже никто не удивлялся — все были в курсе, какая крепкая дружба связывает этих двоих. Томо был искренне рад за друга и, конечно же, они на славу отпраздновали это событие...
Их дружба просуществовала четыре года и за этот срок случилось очень многое — первый уход Джина из группы и снова Томо поддерживал и утешал, как мог, Каме, концерты обеих групп, сольный проект Пи, съёмки в дорамах, окончательное становление Каме как айдола. Несмотря на напряжённый рабочий график, парни умудрялись находить время для тихих посиделок где-нибудь в уютном ресторанчике или кафе, а в том случае, если не было сил куда-то тащиться, один забирал другого из Агентства и оба ехали на квартиру Каме — там готовился вкуснейший ужин и вёлся душевный разговор... и снова ночь в одной постели. Друзья не видели в том ничего предосудительного — если девчонки могут вместе ночевать в одной кровати, почему парням не можно?
А потом грянул гром — второй и окончательный уход одного из солистов. В этот раз Томо сам поехал к Каме, который встретил его покрасневшими, но совершенно сухими глазами. Весь вечер Пи продержал его в объятиях, пока Казую немножко не попустило. А наутро Томо ждал капитальный сюрприз — его разбудил очень неуверенный, едва ощутимый, но явственный поцелуй в губы. Пи открыл глаза и встретился с испуганным, но решительным взглядом друга:
— Ты ... нравишься мне, очень нравишься, Томо...
Несколько секунд раздумий, взвешивания "за" и "против" — и вот уже Пи тянется вверх и касается губ Каменаши...
Сначала были только объятия и поцелуи — оба словно приглядывались друг к другу, решая, стоит ли делать последний шаг, хорошо ли им будет вместе, не пожалеют ли оба. И вот, два месяца спустя, Томо снова лежит на кровати Каме, полностью обнажённый и решительно раздвигает перед ним ноги...
Казуя оказался отличным любовником, Ямашита тоже не ударил лицом в грязь. Но друзьями они быть не перестали, просто их дружба приобрела приятное дополнение в виде постели.
Когда новость облетела всю страну, айдолы находились в квартире Каменаши, куда переехал жить Томохиса. Казуя сидел у него на коленях и кормил с рук, периодически целуя, а телевизор негромко бормотал в сторонке. Как оказалось, аквалангист-любитель наткнулся на затонувший парусник неподалёку Окинавы. Срочно снаряжённая поисковая экспедиция подняла со дна богатый клад, среди которого выделялся бронзовый диск в виде восьмилепесткового лотоса — так, по преданиям, выглядело легендарное зеркало прародительницы японского народа богини Аматэрасу. Диск решили выставить на всеобщее обозрение в Токийском национальном музее.
— Пойдём? — спросил Казуя, на миг отрываясь от губ Томохисы.
— Ага! — ЯмаПи предпочитал целовать, а не говорить.
Подобная находка собрала множество народа и на айдолов не очень-то обращали внимания во всеобщей суматохе — ну подумаешь, парни косят под знаменитостей! Очень похожи? А что, так тяжело сделать пластику, чтобы походить на любимого кумира? Заплатив каждый по 420 иен, Казуя и Томо медленно продвигались сквозь толпу, пока не добрались до вожделённого экспоната. Бронзовый диск довольно большого размера сиял в лучах солнца, падавших сквозь окна, словно золотой. Стоило Каме пристально вглядеться в него, как он почувствовал странное волнение, какое-то щемящее чувство шевельнулось в груди, что побудило повернуться к Пи и тихо шепнуть ему правду о своих чувствах, правду, давно и тщательно скрываемую:
— Я люблю тебя, Томо.
Ямашита замер. Казуя его любит? А он?... Пи покачал головой и так же тихо ответил потрясённому мгновенной догадкой Каме:
— Прости. Я ... я не могу ответить тем же.

Где-то, невообразимо далеко, в абсолютно чёрной тьме смертельно холодного космоса раздался, разносясь на парсеки, женский смех — и сколько же злорадства звучало в нём! Да, старые боги отступили, потеснённые лживыми пророками, пришедшими под сенью креста и полумесяца, но они существовали...

Томохиса очень давно нравился Каме, вот только, он предпочитал молчать о своих чувствах. Ведь Томо — красивый и успешный айдол, а кто он? Так, заморыш, недоразумение. И Каме был очень благодарен судьбе за дружбу Джина — ведь только так он мог проводить довольно много времени с предметом своего поклонения. Но время шло и Казуя, подобно гадкому утёнку, начал превращаться в прекрасного лебедя. А когда объявили, что он снимется вместе с Томо - его радости не было предела. Сценарий словно учитывал его тайные желания — Пи постоянно касался его, вис на нём ... чёрт, да они вместе в постели лежали! И именно Томо помог справиться с прессингом одногруппников, а потом — и с уходом Джина. Так что, в один момент Казуя понял, что Пи ему не просто нравится — он влюбился. И когда он разбудил Томо нежным поцелуем, то был очень напуган, но и решителен — собственные чувства припёрли Каме к стенке ( а вот на признание в любви смелости не хватило). Напрасно боялся — Пи не оттолкнул, не обматерил, не сделал вид, что ничего не случилось — он ответил. И Казуя был счастлив. Счастлив уже тем, что имеет, не смея надеяться на большее. А чудеса продолжались — Ямашита отдался ему. Но, как оказалось, отдал только тело, но никак не душу...

— Я люблю тебя, Томо.
Мгновение — и Казуя сразу понял: его чувства односторонние. А Томо это только подтвердил:
— Прости. Я ... я не могу ответить тем же.
Каменаши закрыл глаза, удерживая слёзы, стараясь успокоиться и привести в норму сбившееся дыхание. Как бы на его месте поступил другой? Развернулся и сбежал? Закатил истерику? Выгнал Томо из квартиры? Напился? Начал спать со всеми подряд, чтобы самоутвердить уязвлённое самолюбие? Ага, щас! Казуя был умным мальчиком и понимал, что всё это — не выход из ситуации, что не будет ожидаемого облегчения, а только бесконечная боль. Поэтому он сделал то, что в данную минуту требовало сердце — обнял Томо, спрятал лицо на его плече и разрыдался.
Ямашита понимал, что сделал больно своему мальчику, но не хотел лгать и дарить необоснованных надежд. Да, Каме ему очень нравился, но любовь ... этого не было. Он с волнением ждал реакции Казуи и уже приготовился было удержать его, вздумай он сбежать. Бегство только усугубит ситуацию, это Пи понимал. И очень удивился, когда Казуя прижался к нему. Обнял в ответ и начал нежно гладить волосы и плечи, стараясь успокоить такой нехитрой лаской. Это возымело своё действие — всхлипы прекратились, Каме поднял заплаканное лицо и тихо сказал:
— Хочу домой.
Ямашита только кивнул в ответ.
Поездка прошла в гробовом молчании. Когда они вошли, ЯмаПи задал мучивший его вопрос:
— Может, будет лучше, если я съеду?
Казуя грустно улыбнулся:
— Кому лучше? Мне будет только хуже. А вот тебе ... не знаю.
Ужин прошёл в очень неуютной обстановке. Ямашита хотел постелить на диване, решив, что не имеет права делить постель с Каме, но тот тихо бросил: "Не будь дураком". Они улеглись на приличном, как для двуспальной кровати, расстоянии друг от друга. Пи хотелось снова ощутить в своих руках горячее и податливое тело, поэтому он придвинулся, несмело обнял Каме за талию и замер в ожидании. Казуя вздохнул, повернулся, обхватил руками и начал говорить. О том, как давно любит Пи, как задевало его пренебрежение, с каким Томо раньше к нему относился, как был счастлив, узнав о дораме, как целую ночь не мог уснуть, волнуясь и ожидая первого рабочего дня, как млел от прикосновений Акиры ... Каме говорил, а слёзы всё текли и Томохиса нежно сцеловывал их, прося прощения... Уснули они довольно поздно.
У Томо начался сладко-мучительный период. Сладкий — Казуя не прогнал, не отвернулся, а продолжал любить, мучительный — он больше не скрывал своих чувств и в порыве страсти всё чаще говорил/стонал/кричал "Люблю!". Но Томо ведь не мог ответить тем же и это было невыносимо. Неизвестно, к чему бы это в результате привело, но тут в жизни Томохисы наступили кардинальные перемены — он покинул "Ньюс". Что значило — намного больше работы, постоянная занятость и огромная ответственность. Ведь следовало оправдать ожидания фанатов и посрамить скептиков.
Пи сильно уставал. Часто едва хватало сил на то, чтобы поесть и завалиться спать — какой уж тут секс? И Казуя, понимая его положение, решил не доставать своими чувствами. Поддерживал, как тот в своё время и его. ЯмаПи был очень благодарен, но ... пока не мог дать Каме, чего тот желал.
Наступил "час Х" — азиатский тур Томо по маршруту Япония-Корея-Таиланд. Недоброжелатели были разбиты в пух и прах — Томо всюду очень тепло принимали, на концертах - аншлаг. Итого — полный успех! ЯмаПи бы радоваться, но нечто не давало ему покоя, тревожило душу, мешало насладиться своим триумфом. Тогда Томо понял, что соскучился по Каме, отчаянно и сильно. Не только по жаркому и страстному сексу, но и по душевным разговорам, их совместным прогулкам, походам по магазинам ... по всему. Из чего был сделан незамедлительный вывод — Ямашита и сам не заметил, как влюбился в Казую, но чтобы понять и принять это, надо было расстаться на несколько недель. И Томохиса решил признаться в своих чувствах, пока не поздно, но сделать это красиво.
Ранним утром Казуя встречал его в аэропорту Нарита — Томо как раз возвращался из Бангкока. Едва усевшись в машину, крепко обнялись — не хотели делать это на людях. Каме сразу же признался, что очень сильно скучал, что ему мало было телефонных разговоров. Томо только улыбнулся в ответ, а Казуя украдкой вздохнул — кажется, ничего не изменилось. Поехали домой, разобрали вещи, Пи, уставший, решил немного подремать. Проснулся ближе к обеду, Казуя давно был в Агентстве. Но Томо убедил его вырваться и съездить с ним в одно место. Каме упёрся и ЯмаПи пришлось пообещать, что он нисколько не пожалеет.
К немалому удивлению Казуи, они приехали к Токийскому национальному музею. Вышли и стали пробираться внутрь, что было очень нелёгким делом, ведь вот-вот должно было случиться долгожданное событие и на улице находилось множество народа. Но айдолам было не до предмета всеобщего ожидания, их волновало нечто другое. И вот они снова в зале с бронзовым диском, абсолютно одни, ведь все вышли наружу.
— Казуя, — мягко обратился к нему Томо, — ты в курсе, какой сегодня день?
— 21 мая ... 2012 года, — недоумевающе ответил тот.
— 21 мая, но ровно год назад, здесь же, ты признался мне в любви. Каме, у меня был очень удачный тур, но эти недели показались мне ужасными по одной причине — рядом не было тебя.
Ямашита глубоко вдохнул и:
— Я люблю тебя, Казуя.
Каменаши застыл в удивлении, зачем-то растеряно оглянулся — пустынный зал, диск сияет в редких лучах солнца ... и напряжённый Томо, с волнением ждущий ответа. И Казуя со словами: "И я люблю тебя" решительно приник к губам любимого. В один момент, но в разных местах произошло несколько событий:
... Луна полностью заслонила солнце и в зеркале Аматэрасу отразилась целующаяся пара...

... В далёком и глубоком космосе раздался вопль, полный бессилия, горечи и злобы...

...В Хрустальных Сферах Небесного города две звёздочки на миг ослепительно вспыхнули, слились воедино и унеслись в нирвану, где их ждал покой и вечное наслаждение. Бог Смерти загадочно улыбнулся — правосудие свершилось!

@темы: pikame, fanfiction

---

Никогда ты. Глава 7

[Дила]

Эм... продолжение. Если кто-то ждал, конечно.
Курсивом написан флэшбэк.
Как всегда - комментарии приветствуются)) Пожалуйста!

Название: Никогда ты
Автор: Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: миди (хорошо, если не макси=_=)
Предупреждение: автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Ссылки на предыдущие главы

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165252482.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p165417357.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166092833.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166468921.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p166761872.htm

pay.diary.ru/~pikame-jinda/p167789162.htm

Глава 7

- Сююююдзи-кун! – крик Ямапи проносится над съемочной площадкой вместе с порывом холодного осеннего ветра. Томо с усмешкой отмечает, что за неделю к его ору вполне привыкли и больше никто не вздрагивает, как это было в первое время. На лицах стаффа – умиляющиеся улыбки, потому что Акире нельзя не умиляться, а Пи предпочитает не выходить из образа.
Ему вообще удивительно хорошо на этих съемках – впервые за долгое время он чувствует себя таким свободным и расслабленным. В шкурке Акиры уютно – не нужно постоянно держать планку, нести ответственность и быть обязанным. Каменаши – не одногруппники, его не надо поддерживать, заставлять и убеждать; он и без всяких убеждений работает так, как будто от этого зависит его жизнь.
Еще Каменаши сладко целуется. Точнее, целует его всегда Пи – зажимая то в гримерке, то в каких-то полутемных закоулках съемочных павильонов. Каме не требует взамен объяснений и обещаний, но всегда откликается на поцелуи и выдохнутое в губы «Сюююдзи-кун!».
Томохиса почти счастлив.
Почти – потому что где-то на задворках сознания все время маячит гаденькая мысль, что долго так продолжаться не может. Но Ямапи не хочет об этом думать – да он вообще не хочет быть сейчас Ямапи! – и поэтому орет дурниной, выкликая своего Сюдзи.
Каменаши обнаруживается спящим прямо на стуле – и это его обычное состояние, если есть хотя бы пятнадцать минут и рядом нет Ямашиты. Томо, при виде спящего Казуи, начинает хищно улыбаться и, подкрадываясь сзади, дует ему в шею. Каме пугается и, подпрыгнув на стуле, едва не шлепается на пол. Но, разумеется, Томохиса не позволяет этому случиться и подхватывает его под руки, возвращая в исходное состояние.
- Черт, Пи! – взъерошенный и все еще перепуганный Казуя оборачивается к коллеге, возмущенно сверкая глазами. – Ты как себя ведешь, бака?!
Томо-Акира весело хохочет и немедленно виснет на Казу-Сюдзи, обхватывая руками тощие коленки.
- Сюууудзи-кун – злой!
Каме закатывает глаза, смущенно отдирая от себя несносное создание по-имени Кусано Акира, в которое, кажется, навечно превратился недостижимо-прекрасный Ямашита Томохиса. Не то чтобы ему это не нравилось… просто рядом на стульчике примостилась Маки, поглядывающая на их возню с нечитаемым выражением на лице.
«Это она еще не видела, как мы…» - дальше мысль упорно прерывалась, отражаясь на щеках Каменаши интенсивным румянцем.
- Да прекрати же ты! – Казуя с силой оперся на плечи Пи и оттолкнул его от себя. Чего он не учел, так это того, что Томохиса внезапно отпустит его ноги и упадет на бетонный пол, со всего маху приложившись об него затылком.
- Пи!!
- Ямашита-кун!
К шипящему от боли Томо кинулся сразу десяток человек – кроме Каме, который только вскочил со стула, да так и застыл.
К счастью, все обошлось: Пи набил себе шишку и получил приказ посидеть на месте хотя бы четверть часа. На площадке снова воцарился относительный покой, Маки и Томохиса восседали на стульчиках, а Каме растерянно бродил рядом. Потому что Ямапи, очевидно, на него обиделся. Во всяком случае, на Каменаши он не смотрел – и вообще ни на кого не смотрел, скрестив руки на груди и наклонив голову так, что на глаза упала челка.
Выдержал Казуя эту пытку молчанием ровно пять минут, а потом робко позвал:
- Акира-кун?..
- Ммм? – раздалось из-под челки.
- Акира, прости? – маятно попросил Каме.
- Угу, - равнодушный кивок. – Все нормально.
Казуя помялся еще немного, поглядел на Маки, мысленно пожелав ей испариться, а потом, стараясь не думать ни о чем, подошел к Томохисе со спины и порывисто обнял его за шею.
- Прости, пожалуйста, - прошептал он, прижимаясь щекой к рыжеватой макушке.
Томохиса издал какой-то странный звук, а потом резко запрокинул голову, встречаясь с виноватым взглядом Казуи своим – абсолютно сияющим и наглым.
- Сюююдзи-кун такой мииилый! – пропел Кусано Акира и щелкнул пальцами перед носом офигевшего Каменаши: - Кон-кон!
Неминуемую расправу над Томохисой от руки разъяренного Казуи в тот день предотвратил громкий голос режиссера, возвестивший о возобновлении съемок.

Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго.
«Нобута» заканчивалась – оставалось совсем ничего и все сложнее становилось не думать о том, что будет дальше. Нет, в плане работы все как раз было понятно: Томохиса вместе с Маки уходил на съемки «Куросаги», а Казуя возвращался к группе – вроде бы дебют «Кат-тун», наконец, перестал быть миражом.
Но что будет дальше с ними?.. С Сюдзи и Акирой, с…
Томохиса все чаще ловил вопросительный взгляд Каме – и игнорировал его. Все было сложно: эти капризные губы, эти серьезные глаза, фейерверки на балконе, бессмысленно-уютные разговоры и кулаки, взметнувшиеся к небу.
Все должно решиться как-нибудь само – думал Пи - и, желательно, не причиняя неудобств и не ставя никого в неловкое положение.
И все решилось.

Последний эпизод поехали снимать к океану.
Вода оказалось не просто холодной – а ледяной, и мальчишки едва не обморозились, изображая на камеру радостное дуракаваляние. После заключительного «снято!», дрожащих Пи и Каме запихнули в автобус, велев немедленно переодеваться.
- Агрр! Не могу расстегнуть, руки занемели! – клацая зубами от холода, пожаловался Казуя, терзая пряжку ремня.
Пи, который уже не только стащил с себя мокрую одежду, но и напялил сухие брюки, удивленно повернулся к Каме. Тот был похож на мокрого котенка – взъерошенного, замерзшего и шипящего. Хихикнув, Томохиса подошел к Казуе и, накинув ему на плечи огромное полотенце, ловко расстегнул ремень.
- Вот и все, Сюдзи-кун! – торжествующе сообщил Ямапи-Акира, чмокая Каме в нос. Тот смешно сморщился и быстро стянул брюки вместе с бельем. Совершенно не замечая, как с лица Ямашиты слетает придурковатое акировское выражение, а и без того темные глаза темнеют еще больше – от возбуждения. Каме приходит в себя, только когда оказывается прижат спиной к одному из сидений, а губы Томохисы жадно терзают его собственные.
- Сюдзи…кун, - жарко шепчет Пи, путаясь пальцами в волосах Казуи и заставляя его запрокинуть голову. На бледной коже все еще блестит вода, и Томохиса слизывает с горла солоноватые капли, чувствуя, что сегодня все должно быть по-другому…
- Сюююдзи-кун…- не то молитва, не то заклинание.
Томо плохо соображает, он понимает только одно – ему хочется стать еще ближе. Так, чтобы кусать тонкие косточки ключиц, целовать родинки на плечах и груди, слышать, как с этих холодных губ слетает его имя. ЕГО имя…
- Томохиса.
Ямапи замирает, пытаясь выровнять дыхание – как будто это так просто сделать!
На его подбородок ложатся ледяные пальцы и слегка нажимают, требуя поднять голову и посмотреть в глаза. Томохиса смотрит и внутри у него что-то тревожно обрывается.
- Сюууудзи-кун? – он все еще пытается спрятаться под маской Акиры, не понимая, что маска уже исчезла, и его попытки выглядят жалко. И тот, кто сейчас целовал, ласкал и желал – это был не Акира.
- Сюдзи-кун… - его заклинило, его запутало…
- Казуя, - твердо поправляет Каме, и выглядит так, как будто только что решился на что-то отчаянное. – Меня зовут Казуя. Не хочешь назвать меня по имени? А, Томо?
Стало невыносимо тихо.
Ямапи смотрел на красивое бледное лицо и думал только об одном: завтра они уже не будут вместе. Ни в одном автобусе, ни в одной гримерке, ни в одной студии… Их бесконечное, наивное нобутовское небо схлопнется, словно красочный зонт, и они останутся ни с чем. Или?.. Может, можно, чтобы в этот раз было немного по-другому? Чтобы и ему досталось что-то очень счастливое и нужное. Кто-то счастливый и нужный. Может, можно?..
В этот момент дверь автобуса распахнулась, и внутрь ввалился Джин. Пи и Каме дружно вытаращились на приятеля, и Пи машинально придвинулся ближе, скрывая наготу Казуи от посторонних глаз.
- Каме!! Нам назначили явиться к Джонни! – счастливо выпалил Аканиши, не обращая внимания ни на странный вид, ни на выражения лиц друзей. – Так что собирайся и поехали! Привет, Пи!
- Привет, Джин, - машинально поздоровался Ямапи, в голове у которого воцарился еще больший бардак, чем был до внезапного пришествия Джина.
- Пи, - настойчиво позвал Казуя и осторожно взял Томо за руку. – Ответь мне, пожалуйста.
Снова стало тихо – даже Джин присмирел, начиная соображать, что зашел не вовремя. Томохиса перевел взгляд с друга на Каме.
Пальцы на его руке были очень холодными – такими холодными, что Ямапи показалось, что сейчас он весь превратится в кусок льда.
И сердце, спасаясь от холода, покрылось толстым каменным панцирем.
- Сююууудзи-кун! – весело пропел Ямапи и высвободил свою руку, привычно щелкнув пальцами. – Кон-кон!

Где-то в воображаемом мире раздался отчетливый звон.
На воображаемом песке, под светом воображаемого солнца блестели осколки разбитого хрустального замка.

А кто-то счастливый и нужный теперь был не для него.

- Просто поцелуй меня…. Акира.
Томо казалось, что его горло горит огнем – даже когда воздуха перестало хватать, даже когда в голове зазвенело – он не мог заставить себя оторваться от губ Казуи.
Все было не так, неправильно, больно, но он снова целовал своего Сюдзи и чувствовал, как его целуют в ответ. И ему ничего больше было не надо.

Только когда он почувствовал на губах солоноватый вкус – только тогда Томохиса отстранился.
Сжимая в своей ладони его пальцы, Казуя плакал.

@темы: pikame, yamapi, kamenashi kazuya, fanfiction